Он попал в первый эшелон. Именно им, бойцам 11-й десантно-штурмовой бригады, в самом начале СВО пришлось первыми заходить в Херсон — в конце февраля 2022 года. А потом штурмовать мощные укрепы в Донбассе. В минуты затишья в окопе Евгений мечтал о своем: «Если я отсюда выберусь, если выживу, обязательно буду учиться дальше…» Сегодня ветеран СВО 28-летний Евгений Косолапов, кавалер ордена Мужества и медали «За боевые отличия», — в гостях у «Иркутска».

В десантуру — по настойчивому желанию

В декабре 2021 года 11-ю десантно-штурмовую бригаду неожиданно из Улан-Удэ перебросили в Новороссийск. Бойцы с удивлением отмечали, что с собой зачем-то взяли всю технику и гигантский боекомплект со складов. «Так надо, едем на учения в Беларусь», — старшие офицеры в подробности особо не вдавались.

Но вместо Беларуси бурятские десантники вскоре оказались в Крыму — в январе 2022-го.

— Конечно, нам ничего не говорили, — вспоминает Евгений. — Но когда наши боевые машины стали снаряжать боекомплектом под завязку, а нам выдали каждому по два БК (боевых комплекта. — Прим. ред.), появилось ощущение, что скоро что-то начнется. Тем более что в новостях мы слышали: возможно, Украина попытается забрать Крым. Мы и думали, что выдвигаемся с целью защиты государственной границы.

Что произойдет после, никто из десантников тогда даже не предполагал. (Кстати, два боекомплекта на человека — это полторы тысячи патронов к автомату. Или 15 килограммов веса, кроме прочего снаряжения… — Прим. авт.)

— Евгений, вы в 2020 году окончили Байкальский госуниверситет. Как вчерашний студент, ныне дипломированный юрист по уголовному праву вдруг оказался в десантуре?

— После вуза я планировал идти служить в полицию. Для этого обязательно надо было пройти срочную службу в армии. В каких войсках хотелось бы служить — тут я не сомневался: только в ВДВ. С детства мечтал — только в воздушный десант. И конечно, фильмы с отцом соответствующие смотрели.

Увы, на срочную в ВДВ меня не взяли — по здоровью. Тогда я поступил на контракт в десантно-штурмовую бригаду. Решил, что уж лучше два года на контракте в десанте — там, где я хочу, чем один год, но неизвестно, в каких войсках.

— Расскажите про уровень подготовки в десантно-штурмовой бригаде.

— В отличие от срочников, которые больше в наряды ходили, нас, батальон контрактников, буквально натаскивали: выезды, учения, обслуживание техники. Поэтому к боевым действиям мы были подготовлены. Не пожалел, что пошел по контракту служить — за два года многому научился. По воинской специальности я стрелок-зенитчик. Моя задача — сбивать самолеты и вертолеты из ПЗРК «Игла-С», «Верба». Это переносной зенитно-ракетный комплекс — большая труба, больше 20 кг весит. Вот, помимо боеприпасов, я еще на себе нес их две штуки…

Даже с друзьями не попрощались

А потом, в феврале 2022-го, пришел приказ. И в одну из ночей три батальона 11-й бригады выстроились в три колонны, загрузились. И более ста боевых машин пехоты (БМП) и боевых машин десанта (БМД) уехали из лагеря в Крыму в неизвестном направлении.

— Вся бронегруппа, полностью груженная снарядами, просто отправилась в ночь, — продолжает Евгений. — Мы даже с друзьями попрощаться не успели, просто проводили их в неизвестность. В лагере осталась только наша десантная группа. Но вскоре и мы получили приказ: высадиться на три херсонских моста, захватить их и удерживать до подхода основных сил.

Мосты в Херсоне такие же массивные, как иркутский Академический, с большими авторазвязками. Десантная группа 11-й ДШБ высадилась с вертолетов и заняла оборону. Чуть позже туда же подошла бронегруппа, в которой был Евгений.

— Противодействие со стороны противника сразу началось?

— Через пару часов, когда поняли, что происходит. Но изначально, когда рано утром мы высадились на мосту и парни бежали занимать оборону, мимо шли местные гражданские с пакетами — кто на работу, кто еще куда-то. Видят зеленых человечков на мосту, то есть нас… Мы бежим, а к нам дедушка подходит и спрашивает: «Чьи будете-то, хлопцы?» А командир говорит: «Да наши, дед, наши». Дед: «Чьи — наши-то?» — «Наши!»

А потом их войска подошли… Начался обстрел. Первую атаку мы отбили. Затем появились родные тех украинцев, которые штурмовали нас, просили забрать тела погибших. Конечно, мы их пропустили.

— Вы отбили все атаки противника, собрались с парнями передохнуть и перекурить. О чем разговаривали?

— Ни о чем глобальном, конечно, не говорили. Нужно перезарядиться, автомат почистить. Нужно оборону перестроить. Вот об этом разговаривали после боя. К тому же мы оказались вне информационного поля, за пределами России — что вокруг вообще происходит? Неизвестно.

«Погибшая» бригада-призрак

Далее 11-я ДШБ оставалась в Херсоне, а батальон контрактников перекинули на Донецк.

— То, что мы под Донецком были, я понял, когда уже на гражданке карты разбирал. А тогда совсем непонятно было — куда едем, какие населенные пункты проезжаем. Ни карты, ни телефона, а командиры молчали.

Сейчас понимаю, что в тот момент мы пытались Угледар штурмовать. Но там очень мощный укрепрайон — только в прошлом году его взяли.

Под Донецком тяжелые бои шли — мы не могли продвинуться, настолько мощное укрепление обороны было. Каждый день пытались вперед продвигаться — нас откидывали. А мы меняли позиции и вновь накатывали.

Хорошо помню, потому что каждый день окопы рыли. И хотя мы все же подготовленные, копать на жаре каждый день тяжело. А жара там +30, +40, особенно в Херсоне. Там все лесополосы сейчас изрыты, потому что в каждой лесополосе каждую ночь мы копали себе укрытия. А утром опять в бой — выполнять новую задачу.

К тому времени пошли слухи, что наша 11-я ДШБ полностью погибла на херсонских мостах. Это противник так хорошо вел свою информационную войну. Дезинформация разнеслась по войскам.

Мои друзья тоже прочитали в новостях, что бригада погибла. Но мы появлялись то на одном участке, то на другом. Каково же было их удивление: «Как так, вы же погибли?»

После этого нашу бригаду стали называть «бригада-призрак», «черная бригада». Кстати, эти прозвища нам давал сам противник.

— Помните бой, за который получили орден Мужества?

— Мы с моим другом участвовали в штурме одного населенного пункта. В обороне сидели на Николаево-Криворожском направлении. И в тот момент противник прорвал нашу линию в районе деревни Потемкино. У нас задача была этот прорыв устранить.

Находившиеся в дозоре ребята ночью в бинокль заметили, что на деревню, которую мы контролировали, идет противник — рота, более ста человек. И мы выдвинулись в эту деревню их встречать.

Понимаю, что у нас это была разведка боем — выяснить, где противник и сколько его. Потому что обычно до атаки осуществляется артиллерийский удар, а тут его не было. Мы на БМП зашли в деревню с центра, пошли дальше. И наткнулись на противника (человек сто их было) — начался бой.

— Сколько вас было на их сотню?

— Мы зашли ротой. Только в мирное время штат роты — 80 человек, а нас на момент атаки было всего 25. Такой некомплект из-за того, что раненые, погибшие имелись, ушедшие на дембель. И вот мы атакуем против сотни, которая в обороне. А обороняться всегда проще, чем нападать. К тому же атакующих должно быть хотя бы в два раза больше. Идет бой. У нас потери — первые погибшие, первые раненые. Ротный получил тяжелое ранение. Мы под плотным обстрелом откатили в ближайшую ложбину, начали считать потери… 16 нас осталось.

А тут начальство сообщает, что сейчас будет подкрепление и нужно идти во вторую атаку. А из нас только четверо целы. Вскоре подошел парашютно-десантный батальон, и мы вчетвером с ними и пошли во вторую атаку…

Вернуться с войны

— Вскоре у вас закончился контракт, и вы — дома, в Иркутске. Каково это — вернуться с войны? Есть у меня хорошие знакомые, кто, возвратившись из горячей точки, с трудом переживал увиденное там…

— Каждый по-своему адаптируется. Я более-менее подготовлен был к этому. Люблю читать, в армии очень много читал. Немало из тех книг — по психологии. Научился с собой работать, со своими внутренними тараканами. И наверное, именно эта подкованность в психологическом плане, именно работа со своей личностью мне как-то помогла.

Хотя первое время я общался только со своими сослуживцами. Никому ничего не рассказывал, полагая, что люди меня не поймут.

— А может быть, человек, не раз видевший смерть рядом, переступает какой-то порог и ему открывается что-то, что дальше?

— Возможно, люди разные бывают. Но все мои друзья, вернувшиеся оттуда, спокойные, прямо-таки скромные люди. А они ведь самые настоящие штурмовики, контрактники, отслужившие не год-два, а до 10 лет.

Есть у меня друг Сергей Коноваленко — он из Улан-Удэ. Я периодически к нему в гости езжу. Он в Курской области был командиром штурмового взвода. Его взвод в 20 человек сумел выполнить задачу, которую до этого не смогла выполнить целая рота. Потому что они дерзко накатили на противника и с ним в упор стрелялись.

Серега тогда пулю в глаз получил. Она по касательной от дерева — ему в шлем. И осколки — в глаз. Так он еще в сознании был, а сам ушел в зону эвакуации. Я видео смотрел: стоит он — глаз замотанный, смеется, какие-то шутки рассказывает. Говорит, главное, чтобы глаз видел.

Глаз ему сейчас восстановили, но пока он не видит. Но надежда есть.

Знаете, настолько он человек скромный… Мы постоянно с ним встречаемся, и я про него рассказываю: он имеет медаль «За отвагу», Георгиевский крест. А он сидит и так краснеет. Говорит: «Ладно, Женя, зачем? Не рассказывай никому…»

«Если я выживу, буду учиться»

— Евгений, вернувшись с войны, как вы встроились в мирную жизнь?

— В армии все время у меня, естественно, уходило на службу. Единственное, что мне там удавалось — это читать книги. А я хотел учиться, саморазвиваться. Даже на Украине я сидел и мечтал: выберусь, выживу — буду жить дальше и учиться.

Вернувшись, начал заниматься, читать, изучать английский язык. Параллельно работал. Сначала в одной из иркутских больниц юристом, сейчас — в сфере недвижимости.

— А как вы оказались участником региональной программы «Герои Приангарья»?

— Знаете, мы же, когда отправлялись первым эшелоном в Крым, а потом на Украину, совсем не думали, что что-то важное для страны делаем. Не думали, что за какими-то наградами, за славой едем. Просто выполняли свой долг.

К тому же я всегда знал, как это было раньше. Ребятам, вернувшимся из Афгана и Чечни, никакого особого почета и поддержки от государства не было. Вернулись, живы — и все.

Из нас также никто не рассчитывал на какое-то внимание. Поэтому то, что сейчас государство нам предоставляет, — это прямо какой-то подарок. Программы «Время героев», «Герои Приангарья» открывают для ветеранов СВО большие перспективы в будущем.

— Президент страны сказал же: люди, которые встали на защиту Родины, проявили себя — на них можно и нужно положиться… Как проходит ваше обучение?

— В Байкальском госуниверситете мы сейчас очно отучились десять дней. Десять дней интенсива. Теперь три месяца практики. Вообще, вся программа рассчитана на год. Ее цель — подготовка управленческих кадров для будущей работы в органах исполнительной и законодательной власти. В этом направлении с нами и занимаются.

Стажер у мэра Иркутска

— В чем заключаются практические занятия программы «Герои Приангарья»?

— Каждый из участников выбрал себе наставника из первых лиц города и области, исходя из той сферы, где бы хотел потом работать. В качестве стажеров постигаем эту деятельность, наблюдаем, как устроена реальная работа по управлению городом и регионом.

— Как вы попали «в руки» мэра Иркутска?

— Я поначалу не знал, кого выбрать. Мне говорят: поучись у Руслана Болотова, такой шанс! Я замялся: а можно у него? Руслан Николаевич, мэр Иркутска, такой крутой в городе человек…

Потом мы с ним познакомились в университете. Я, честно говоря, не ожидал, что он приедет — занятой ведь. Когда сказали, что мэр подъезжает, я занервничал: ни фига себе… А что мне ему говорить, как? А как он себя вести будет? Такие вот переживания были.

Но когда Руслан Николаевич появился, подошел ко мне, так приобнял меня… Сразу в моменте коннект с ним поймали: он свой человек. И разговор сразу завязался. Очень интересный человек, с большим опытом. С ним точно есть о чем поговорить и точно есть чему научиться. Это самое главное.

— Как проходит ваша стажировка?

— Стажировка у меня в администрации Иркутска. Наблюдаю, как работает мэрия, погружаюсь в процесс. Вместе с Русланом Николаевичем езжу на различные мероприятия. Были, например, на приемке отремонтированных дорог, принимали новую школу.

— Думаете в дальнейшем связать свою деятельность с одной из сфер управления Иркутском?

— Я пока не выбрал. Первое, что нам сказали на обучении: у вас есть год, не торопитесь выбирать, присмотритесь. А вообще, мне интересна общественная деятельность, работа с людьми. До программы «Герои Приангарья» меня приглашали на «Уроки мужества» в школы. Мне интересно с детьми общаться, что-то им рассказывать, чему-то научить.

Помню, когда сам в школе учился, к нам приходили сотрудники полиции, афганцы. Один в форме пришел. Я сидел такой маленький, на него и смотрел и думал: какой классный дядя, я могу таким же стать.

Мне просто приятно прийти и поговорить с ребятами. Кого-то, может быть, подвинуть к мысли стать военным, десантником, защитником Родины…

…На интервью к нам в редакцию Евгений пришел не в том виде, как на многих публиковавшихся ранее фото — бравый десантник в наградах и с бородой. Сейчас у него на пиджаке скромная орденская планка, которая, впрочем, людям понимающим говорит о многом. И… нет у него больше бороды!

— А где ваша борода?

— Меняю имидж. Уже пора!

Константин Куликов

Фото Василия Климова и из архива героя публикации

«Работа в команде, взаимопомощь — для Евгения это не просто слова. В самом начале специальной военной операции он в составе первого эшелона принял участие в наступлении на Херсон и его последующем штурме. Сражался за правое дело вместе со своими боевыми товарищами, вернулся домой героем — награжден орденом Мужества и медалью «За боевые отличия».

Мэр Иркутска Руслан Болотов

По словам Евгения, очень непросто в первом бою: «Непонятно, как, что, откуда летит. От звука любого снаряда падаешь, прижимаешься к земле. Потом уже перестаешь реагировать на каждый свист снаряда, соображаешь, что не в тебя летит, в другую сторону. Зато после первого боя становится понятно все про каждого человека — как он показал себя и кто он есть на самом деле…»

«Являюсь наставником ветерана СВО Евгения Косолапова по региональной программе «Герои Приангарья». Делюсь с ним своим опытом работы в муниципальной, областной власти. Моя задача — показать систему изнутри, помочь Евгению найти направление, которое ему будет полезно и интересно в будущей работе», — написал в своем телеграм-канале ruslanbolotov мэр Иркутска, познакомившись с Евгением Косолаповым

Трудно ли жить в мирном городе, вернувшись с фронта? «Могу сказать по примеру моих друзей, что довольно большое количество пришедших с СВО нормально адаптируются. А ведь известно, что многие после Афгана, после Чечни не могли снова привыкнуть к мирной жизни… Сейчас, пожалуй, страна весомее помогает тем, кто воевал», — считает Евгений

Евгений Косолапов рассказал журналисту «Иркутска», каково это было вчерашнему выпускнику вуза окунуться в реальную службу. «Здравствуй, юность в сапогах! — вспоминает Евгений. — До службы я много фильмов про армию смотрел. И сериал «Солдаты» тоже. Но по телевизору одно, а в жизни все по-другому. Непривычно было поначалу, местами — просто дико. Но ко всему привыкаешь — месяца через три»