15 августа свой профессиональный праздник отмечают археологи — люди, влюбленные в приключения. Иркутских последователей Индианы Джонса в августе поймать в городе сложно, все-таки лето — самый сезон раскопок. Нашему сегодняшнему герою Матвею Портнягину всего 20 лет, но он уже побывал в одиннадцати экспедициях. О сакральных местах, ночных видениях и памятных находках Матвей рассказал «Иркутску». Зубная щетка для артефакта  — Когда мне было четыре года, мама купила адаптированную для детей книгу о раскопках Трои Генриха Шлимана и читала мне перед сном, — рассказывает Матвей. — Так в самом раннем возрасте я заинтересовался археологией. В 14 лет поехал в свою первую экспедицию от центра детско-юношеского туризма и краеведения, с 2010 по 2014 год участвовал в раскопках в составе детского археологического отряда ЦДЮТИК. В 2014-м Матвей поступил в ИГУ на исторический факультет. — Поступить на исторический факультет желающих предостаточно, но археологией занимаются единицы, — признает Матвей. — У нас из группы только четыре человека хотят связать дальнейшую судьбу с археологией. Сейчас многие не принимают жизнь в полевых условиях: палатки, обед, приготовленный на костре, отсутствие привычного комфорта. Некоторые девочки из моей группы поначалу противились поездке на предстоящую археологическую практику: мол, как без душа, без фена, но потом втянулись, увлеклись. Вообще, работы в поле раскрывают человека, показывают его характер, способность работать в команде.

Число участников экспедиции зависит от объема работы: если раскопки большие, то могут и сто человек отправиться. С собой археологи помимо рабочего оборудования и снаряжения берут все, что может пригодиться в полевых условиях, например теплые вещи, аптечку, пластырь, ведь в процессе работы порой случаются ранки и мозоли от лопат.

— В основном на раскопки ездят мужчины, но женщин-археологов тоже немало, — поясняет наш герой. — Представителям сильной половины достается более тяжелый труд, а женщины занимаются расчисткой материала, шифровкой, упаковкой и т.д. Вообще выбор инструмента зависит от ситуации. В наш инструментарий входят лопаты (совковые и штыковые), мастерки, совки, кисточки, щетки (иногда зубные).

Медвежий след  В экспедиции часто отправляются и волонтеры — молодые люди, интересующиеся раскопками и желающие интересно провести лето. А археологи помимо своих профессиональных научных изысканий проводят обследование и экспертизу участков, предназначенных для последующего строительства. — Наша помощь действительно нужна при подготовке к строительным работам. Например, строят турбазу на Байкале — территорию надо предварительно обследовать, — объясняет Матвей. — Если владелец участка не согласовал строительство с археологами, это является нарушением Федерального закона о сохранении объектов культурного наследия. В основном полевой сезон длится с конца весны до начало осени, но иногда, приходится работать и зимой. Тогда землю прогревают, ставят крытый павильон, в котором растапливают печки наподобие буржуек или применяют тепловые пушки, чтобы прогреть воздух. Но на раскопках в северных районах области даже летом почва на определенной глубине промерзшая. С Северного Байкала Матвей вернулся 29 июля. Команда из семи человек отправилась в район села Байкальское. Искали металлургические горны (печи для восстановления железа из геологических пород), погребения и петроглифы (наскальные изображения). В поездке произошла забавная история.   — Один из участников нашей экспедиции, геофизик Сергей Викторович Снопков, с помощью геофизических методов и приборов пытался обнаружить следы древней металлургии, — рассказывает Матвей. — Прошел десятки километров вокруг, облазил все скалы, но ничего не нашел. Но как-то во время телефонного разговора с женой в нескольких метрах от лагеря он наткнулся на остатки горна: на поверхности показался металлургический шлак.

В экспедициях приходится не только жить в диких условиях, но и встречаться с дикими зверями. Сам Матвей медведей не встречал, но был случай, когда вместе с ребятами, выйдя поутру из палатки, он увидел следы хищника и перевернутые валуны…

— От знакомого археолога я слышал историю, как они с товарищами, возвращаясь с раскопок, наткнулись на медведицу с медвежатами, — вспоминает мой собеседник. — Повезло — они просто смотрели друг на друга какое-то время и мирно разошлись. Иногда доставляют хлопоты и местные жители. Как-то раз ночью вокруг лагеря парни разъезжали на мотоциклах. А во время одной экспедиции на Северный Байкал, кто-то, порывшись в раскопе, большими буквами написал на земле: «Вы все умрете».

Один и тот же сон  Известно всем, что берега Байкала — места сакральные, и жители трепетно оберегают свои обычаи. Тревожить духов раскопками, по мнению прибайкальцев, нехорошо… — Мы уважаем местные обычаи, — говорит Матвей. — Ни в коем случае не ведем себя как хозяева. В священных местах бурханим. Существуют легенды о различных видениях. Старшие коллеги рассказывали, как в одной из экспедиций нескольким археологам приснился один и тот же сон: женщина в белом одеянии с распущенными длинными волосами предупреждала о том, что здесь копать нельзя… Матвей и сам в 2013 году столкнулся с мистикой на Малом Море, когда раскопки проводили в районе деревни Курмы: — Мы наткнулись на древнее захоронение. После весь отряд пошел в лагерь готовиться к обеду, а наша руководитель Маргарита Львовна Бородина и еще одна девочка остались зарисовывать костяк (так археологи называют скелет). Представляете, степь, сильнейшая жара! Мы идем, вдруг оглядываемся назад и видим: прямо над мысом, где мы обнаружили погребение, висит огромная черная туча и хлещет дождь! Вокруг солнце, ни облачка. Я человек не религиозный, но в духов местности все же верю. Держась за руки  Одними из самых запоминающихся находок для Матвея стали наконечники стрел, часть пряслица, скребки, а также нуклеусы — камни, от которых в древности откалывали куски для изготовления орудий. Наконечники и пряслице он нашел на Северном Байкале в этом году, а нуклеусы в 2015-м недалеко от села Буреть Усольского района. Также молодой человек был свидетелем другой интересной находки — колец из белого нефрита, нефритового ножа, подвесок из костей марала, костяных шильев. Это произошло на Байкале. Они с командой нашли парное погребение, в котором скелеты держались за руки. Предположительно, это захоронение можно отнести к раннему бронзовому веку, к погребениям Глазковского типа. — Это не первое погребение, найденное в этом месте, — поясняет археолог. — В 2012 году я был там в составе школьной археологической экспедиции. К нам пришел экскурсовод, работавший на одной из турбаз, и говорит: гуляли с отдыхающими по мысу, пнули камень — и наткнулись на останки. Мы отрядом выдвинулись на место, провели раскопки. Вообще известно, что мысы, которые вдаются в Байкал, имеют сакральное значение. Это может быть святилищем или могильником. — В этот раз присмотрели ровную площадку между обрывом скалы и скальным выходом, — продолжает Матвей. — Решили заложить раскоп. В какой-то момент подумали, что там ничего нет, но потом обнаружили захоронение. Один костяк сохранился полностью, а вот верхняя часть второго отсутствовала, сохранилась рука и нижние конечности. В слоях выше мы находили остатки костей. Как выяснилось, там была нора суслика, который перемешал все кости. Для чего же археологи тревожат места захоронений? Это делается в научных целях. — Найденное зачищается, фотографируется, зарисовывается в план, нивелируется (определяется глубина залегания материала от определенного уровня). Каждая косточка подписывается — шифруется. Потом находки доставляются в лабораторию. Антропологи проводят там свои исследования, делают выводы: болел ли древний человек, в какую эпоху жил и т.д. Так что мы не просто так копаем. Добываем информацию о том, как жили люди в прошлом, пытаемся реконструировать их погребальные обряды. Вербальную составляющую ритуалов мы узнать не можем, но по предметам быта, оружию и костям можно сделать выводы о жизни наших предков в далеком прошлом. Фото из архива героя