Кто бы мог подумать, что несчастный случай произойдет именно на горке в Большом Луге, где вся семья уже шесть лет каталась на «ватрушках» без происшествий? Но 3 января все пошло не по плану. На дачу к бабушке с дедушкой поехали папа с младшим сыном и старшей дочерью, мама по работе осталась в городе. А вечером того же дня она мерила шагами длинные коридоры Ивано-Матренинской детской клинической больницы, пока ее младшего сына Диму экстренно оперировала бригада дежурных хирургов.

— Мне позвонила дочь и рассказала, что они катались паровозиком: она ехала на первой «ватрушке», муж с сыном вдвоем — за ней, — вспоминает Мария. — По словам дочери, она подлетела на кочке и скатилась кубарем. Обернувшись, увидела, что Дима с отцом уже лежат в деревьях, в стороне от накатанной горки. Видимо, «ватрушку» тоже подкинуло и их выбросило. Дочь сказала, что отец сломал ногу.

Рядом были люди, одна из женщин бросила что-то на землю и сверху уложила Диму. В этот момент Мария уже прыгнула в машину и летела к семье, оставаясь на связи с дочерью.

— Когда она сказала, что брат целый, но у него болит живот, у меня потемнело в глазах, — признается Мария. — Вызвали две скорых, одна приехала почти сразу. Когда сказали, что Диме тяжело дышать, я стала настаивать, чтобы его забрали первым, да и врачи быстро поняли, что помощь нужна экстренная.

Мария успела доехать от Иркутска до Олхи, когда ей навстречу пролетела скорая с сиреной. Женщина развернулась и поехала следом.

— Водитель скорой — просто ас: ехал быстро, но аккуратно. Я домчалась до больницы спустя восемь минут после них, — продолжает Мария. — Зашла, когда Диму на УЗИ повезли. Заполнила бумаги, и меня направили в реанимацию. Диме сделали КТ, увезли прокапать, а я, пока ждала результатов, дала согласие на операции. Мне было все равно, лапароскопия или большой шов, главное, чтобы он был жив.

3 января в Ивано-Матренинской больнице дежурным врачом-анестезиологом была заведующая отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии № 1 Оксана Обарчук, дежурными хирургами — Владислав Черемнов и Андрей Тимофеев.

— Ребенок поступил экстренно в палату реанимации, мы сразу поняли, что нужна срочная операция, были все признаки внутрибрюшного кровотечения, — вспоминает Оксана Геннадьевна. — На МСКТ выяснили, где проблема, диагноз «разрыв печени» был поставлен через 30 минут после поступления, и мы сразу пошли в операционную.

Разрыв печени — очень редкое, опасное и угрожающее жизни состояние. Если при критическом разрыве селезенку можно удалить полностью, то с печенью так сделать не получится: у нее совершенно другой кровоток, это орган, который сложно поддается терапии и остановке кровотечения.

— У детей, к счастью, это редкая патология — на моей практике, за 17 лет работы, это третий пациент, поступивший с таким диагнозом, — говорит Оксана Геннадьевна. — Есть условный алгоритм, что делать в таких случаях, по пунктам, но разрывы бывают разные, и, как правило, тактика определяется во время операции. Это экстренная полостная операция по спасению жизни — нужно установить источник кровотечения и быстро его остановить. Следующие этапные вмешательства — восстановление функции органа. У нашего пациента кровопотеря была более 50 процентов общего объема крови в организме, тяжелый геморрагический шок.

— После операции мне сообщили, что состояние Димы хуже, чем ожидалось, стабильно тяжелое, — рассказывает Мария.— 5 января была повторная операция, врачи сказали, что сделали все, что запланировали. Теперь просто ждать.

14 января Дима первый раз попросил есть. Мария радостно варила дома бульон, понимая, что последний раз полноценно сын ел 3 января. На следующий день сообщили, что будет бронхоскопия под наркозом, значит, опять без еды. На консилиуме было принято решение о новой операции.

— Очень благодарна врачам за честность, — говорит Мария. — Я попросила назвать все варианты. Без операции риск выздоровления минимальный. С операцией надежда увеличивается, но само вмешательство рискованное. В тот день я первый раз плакала при посторонних. Вокруг меня восемь врачей, и я считываю с их лиц, что стопроцентной гарантии никто не даст, но они сделают все возможное. В этот же день прямо в реанимации Диму покрестили — мы давно собирались, но все не получалось. Спасибо за помощь церкви Ксении Петербургской.

— Поскольку разрыв печени — редкая патология у детей, мы попросили помощи у наших коллег из областной взрослой больницы, у главного трансплантолога Иркутской области, заведующего отделением портальной гипертензии ГБУЗ ИОКБ, человека, который знает о печени больше всех, Александра Новожилова, — рассказала Оксана Геннадьевна. — Жизнь детей всегда в приоритете, поэтому в сложных или спорных случаях мы прибегаем к помощи коллег, которые имеют больше опыта в лечении и практике. В чем-то мы более опытные, в чем-то другие больницы, и такое сотрудничество — это нормально. Александр Владимирович Новожилов провел радикальную заключительную операцию.

Разрыв печени оказался не единственной проблемой. Сам по себе геморрагический шок — жизнеугрожающее состояние, которое провоцирует различные осложнения и не проходит бесследно. У Димы, кроме того, было травматическое повреждение нижней доли легкого, сформировалась пневмония.

— Чтобы не сойти с ума, я погружалась в работу, — признается Мария. — Видеть ребенка с незашитым разрезом на животе под вакуумом и с пятью трубками в теле, не считая катетеров, то еще испытание. Он совершенно не хотел есть. Дима — чувствительный ребенок, остро реагирует на запахи. Нас перевели в отдельный бокс реанимации, потому что никто не будет стоять над ним сутками и уговаривать. Там задачи у врачей совсем другие.

В реанимации Диме исполнилось семь лет. Врачи разрешили принести шарики, чтобы хоть как-то порадовать именинника, а на очередном консилиуме ему порекомендовали начать вставать.

27 января Диму с мамой перевели в отделение хирургии № 4. У мальчика появились новые осложнения.

— Пока он был в реанимации, я отвлекалась на работу, из отделения уже не уйдешь, — поясняет Мария. — И такая безысходность… Откуда что берется — то кишечник, то почки… Мы просто плакали. Дима остро реагировал на запахи, его рвало. 14 февраля нас на неделю отпустили домой, и он сразу набрал килограмм. Вернулись, сдали анализы — все хорошо, удалили последнюю трубку.

Это сейчас мама уже может улыбаться. До этого момента — состояние сжатой пружины: держаться, не раскисать, слушать врачей и верить им, потому что если не они, то больше никто. Они знают, спасут, они умеют.

Что касается отца Димы: у него оскольчатый перелом правой бедренной кости со смещением 6,7 см и большеберцовой кости. Его тоже ждет длительное восстановление.

С учебой (Дима — первоклассник) проблему решать будут позже, когда мальчик окончательно поправится. Либо будет догонять, либо осенью снова пойдет в первый класс.

— За это время сын очень повзрослел, — считает Мария. — Счастье, что он выжил. Впереди у нас еще долгое восстановление… А «ватрушки» я сразу выбросила.

Ольга Игошева

Фото автора и из архива героев публикации

На верхнем снимке: Врач-хирург отделения хирургии № 2 Ивано-Матренинской детской клинической больницы Владислав Черемнов — один из тех, кто спасал жизнь Димы уже через 30 минут после поступления его в больницу. Ситуацию осложняла большая кровопотеря — более 50 % общего объема крови в организме, тяжелый геморрагический шок

Этот снимок сделан сразу после несчастного случая, в стороне от накатанной трассы. Ни Дима, ни его отец не могут встать. Хорошо, что на горке оказались неравнодушные люди, которые сразу, в первые же минуты, помогли пострадавшим, уложили их, вызвали скорую помощь

Заведующая отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии № 1 Ивано-Матренинской детской клинической больницы Оксана Обарчук принимала участие в экстренной операции Димы как дежурный врач-анестезиолог. И потом почти месяц в реанимации вместе с коллегами выхаживала мальчика. «В данной ситуации было сделано все возможное, — говорит Оксана Геннадьевна. — Если честно, мы не думали о красоте швов у ребенка, мы делали все, чтобы он выжил. И он живет»