None
Иркутск, конец XIX века, декабрь. В доме городского головы Владимира Сукачева, как в любой другой семье, идет подготовка к Новому году: ребятишки пишут трогательные письма «рождественскому старичку», загадывая для себя «конфекты, кроватку для маленьких кукол, книжку с хорошими картинками», а также сборник стихотворений Толстого. Во дворе устроили каток и горку, но дети не спешат высовываться на улицу: «Сегодня в восемь часов утра было 33 градуса мороза, а днем было 25», — сетует средний сын Платон… Откуда все эти подробности? Ценнейшие факты раскопала историк Наталья Гончаренко, которая давно занимается биографией семьи Сукачевых.
Столько, сколько знает о Сукачевых Наталья Гончаренко, больше неизвестно никому — даже потомки этого дворянского рода менее осведомлены. Долгое время Наталья работала в музее-усадьбе В.П.Сукачева, однако и для нее осталось немало белых пятен в истории семьи.
— Несмотря на то что в музее есть прекрасная экспозиция с множеством подлинных вещей, о семье Сукачевых мы знали мало. Владимир Платонович представлял для нас официальную фигуру: городской голова, меценат, основатель картинной галереи. Но каким он был человеком? — рассуждает Наталья. — Знаете, сколько в Иркутском художественном музее документов, написанных рукой Владимира Платоновича? Три. А автографов его жены Надежды Владимировны? Ноль… Представьте, что я почувствовала, когда увидела в Тарту стопки писем, написанных рукой Сукачева и его домашних. Словно идешь в лес, рассчитывая найти один гриб, а натыкаешься на целую поляну.
В университете Тарту Борис Сукачев проработал восемь лет в Зоотомическом кабинете. За эти годы накопились сотни писем с родными. В 1914-м он ушел на фронт и оставил весь архив на кафедре беспозвоночных, видимо, полагал, что еще вернется сюда. Но после Первой мировой грянула революция — оставшуюся жизнь Борис провел во Франции. А его письма до 1987 года пролежали на чердаке университетского музея, пережили две мировые войны, бомбежку и не пострадали…
Впервые с Тарту Наталья связалась в 2006 году: сделала запрос о личном деле Бориса и сразу же отыскала несколько интересных фактов.
— Выяснилось, что во время Первой мировой Борис ушел служить в общество Красного Креста и работал санитаром на фронте. Также мы узнали про второй брак Бориса. Первой его супругой была внучка декабриста Александра Поджио — художница Мария Высоцкая, чьи работы есть в коллекции художественного музея. Потом они развелись, после ее смерти Борис женился на Ольге Николаевне Кончевской. И если к Марии (или Мэри, как ласково называли ее домашние) Сукачевы относились тепло, то Ольгу так и не смогли принять.
В 2018 году Наталья вновь написала в Тарту, чтобы копнуть глубже, а когда оценила масштабы сокровищницы, решила отправиться туда сама. Эстонские коллеги с жаром согласились помочь и на четыре дня оставили свою работу. Научный директор музея университета Тарту Леа Леппик предоставила доступ ко всем документам архива, а хранитель коллекции Вирге Лелль четыре дня в режиме нон-стоп помогала Наталье разбирать и фотографировать документы.
— Письма Борис хранил с присущей ему научной педантичностью: стопочками, рассортированные по годам и адресантам, перевязанные и подписанные. В таком виде я их и нашла. По каким-то причинам архив был разделен: часть попала в музей университета Тарту, часть — в библиотеку. В сжатые сроки мне оформили туда читательский билет, благодаря сотруднику отдела редких книг и рукописей Суло Лембинен я нашла редкие семейные снимки и все гимназические дневники Бориса, — рассказывает Наталья.
Поначалу она читала каждое письмо, но Вирге доставала стопку за стопкой, и в какой-то момент Гончаренко подумала: «Горшочек, не вари». В итоге Наталья привезла около шести тысяч файлов, а это примерно 150 фотографий и тысяча писем (некоторые из них занимают целые тетрадки, одно из посланий Владимира Платоновича к сыну составляет 16 страниц).
Интересно наблюдать, как складывались отношения внутри семьи Сукачевых. У Владимира Платоновича и Надежды Владимировны было четверо детей: Борис родился в 1874 году, Платон — в 1876-м, через десять лет в семье появились младшие дети — сначала Володя, затем Аня.
— Естественно, такая большая разница в возрасте накладывала отпечаток на отношения между детьми. Но равнодушия или отторжения не было. Напротив, для младших детей старший брат — студент, молодой ученый — являл собой авторитет и пример для подражания, — подчеркивает Наталья.
«Дорогой Боря, я сегодня купил себе микроскоп в 1 рубль, он увеличивает в 500 раз, и я хочу приготовить препараты, чтобы их показать тебе, когда ты выздоровеешь, — пишет 12-летний Володя старшему брату. — Я хочу посмотреть испорченную ветчину, если найду в ней что-нибудь интересное, то покажу Тебе, также и сыр и в воде, которая будет стоять 48 часов под букетом цветов. Когда ты будешь здоров, то я буду Тебе помогать искать инфузорий».
Из переписки можно узнать: каждое лето Сукачевы уезжали в Листвянку и даже собирались построить там дом, Владимир Платонович в бытность его городским головой давал до 80 визитов в день (хотя не любил эту бессмысленную «раздачу кусочков картона»), в 1893 году в семье случилось пополнение:
«Я забыл сказать о приобретении, сделанном в Екатеринбурге: у Силина, занимающегося разведением сан-бернардской породы, я купил чистокровного 3-х месячного щенка с аттестацией, в которой перечислены родители и вообще все генеалогическое древо, благополучно привёз его в Иркутск в подарок Володе. Венатор, как его окрестили в Екатеринбурге, за время дороги успел уже вырасти. Конечно, и Володя, и Аня возятся с ним ужасно и на первый вечер он их настолько занял, что о подарках и мысли не явилось».
Во многих письмах фигурирует некая Лидия Тимофеевна. Из контекста складывается впечатление, что эта женщина жила в семье практически на правах члена семьи, вместе с ними путешествовала за границу, однако родственницы с таким именем у Сукачевых не было. После дальнейшего изучения писем и архивов Наталья поняла: Лидия Даниловская занималась домашним обучением Володи и Ани.
«С большим удовольствием мы рассмотрели Ваши карточки; большое спасибо, что не забыли и меня. Мои ребятки разгорячились, когда узнали, что Вы предполагаете, что они не сами пишут по карандашу, а кто-нибудь водит их рукой. Кровную обиду нанесли. Володя второе письмо написал уже самостоятельно. Конечно, ему это стоит большого труда, но для Борисика можно и потрудиться», — пишет учительница Борису Сукачеву.
Сохранились и вовсе невероятные воспоминания, например, с открытия Эйфелевой башни в 1889 году, где побывали Сукачевы.
«Мы ждали хорошего дня, чтобы подняться на эту башню и вот наконец настал этот желанный день; во вторник, по здешнему 29, а по нашему 17 октября мы направились на выставку и как только что подошли к башне и думали, что придется стать в хвост, чтобы попасть на подъемную машину, но попали туда сразу, и, поднявшись на первый этаж, обошли его весь и видели положительно весь Париж как на ладони. …Во втором этаже продаются вот такие же бумажки и там же продаются медали в воспоминание о подъеме на второй этаж башни. Папа купил мне такую медаль еще когда поднимался на башню в первый раз», — делится впечатлениями Володя.
Все эти письма могут дать пищу для ума самым разным исследователям — историкам, искусствоведам, политикам — и закрыть немало белых пятен в биографии Сукачевых.
— Мы всегда полагали, что их отъезд из Иркутска в 1898 году объяснялся необходимостью быть ближе к университетским центрам, ведь дети выросли и их нужно было учить. Еще одной причиной могли быть болезни Надежды Владимировны и Ани, потребность вывозить их на лечение в Европу. Но вот сам Владимир Платонович пишет, что одной из основных причин отъезда были нелады с генерал-губернатором Восточной Сибири Горемыкиным, — объясняет Наталья.
На данный момент Гончаренко успела прочесть лишь десятую часть всех привезенных писем. В планах — сделать материалы доступными для широкого круга исследователей, написать книгу в дополнение к работе Алексея Фатьянова «Владимир Сукачев», привезти и показать часть подлинных писем. Коллеги из Тарту, кстати, уже дали согласие.
— Когда я начала читать письма, я больше всего боялась разочароваться в Сукачевых, — признается Наталья. — Боялась, что выплывут какие-то факты и мнения, которые убьют светлый образ семьи... И как же я счастлива, что Сукачевы оказались такими, какими я их представляла — глубоко порядочными людьми с нравственными принципами, милосердием и любовью в сердце.
Фото Валерия Панфилова и из архива Натальи Гончаренко
Столько, сколько знает о Сукачевых Наталья Гончаренко, больше неизвестно никому — даже потомки этого дворянского рода менее осведомлены. Долгое время Наталья работала в музее-усадьбе В.П.Сукачева, однако и для нее осталось немало белых пятен в истории семьи.
— Несмотря на то что в музее есть прекрасная экспозиция с множеством подлинных вещей, о семье Сукачевых мы знали мало. Владимир Платонович представлял для нас официальную фигуру: городской голова, меценат, основатель картинной галереи. Но каким он был человеком? — рассуждает Наталья. — Знаете, сколько в Иркутском художественном музее документов, написанных рукой Владимира Платоновича? Три. А автографов его жены Надежды Владимировны? Ноль… Представьте, что я почувствовала, когда увидела в Тарту стопки писем, написанных рукой Сукачева и его домашних. Словно идешь в лес, рассчитывая найти один гриб, а натыкаешься на целую поляну.
В университете Тарту Борис Сукачев проработал восемь лет в Зоотомическом кабинете. За эти годы накопились сотни писем с родными. В 1914-м он ушел на фронт и оставил весь архив на кафедре беспозвоночных, видимо, полагал, что еще вернется сюда. Но после Первой мировой грянула революция — оставшуюся жизнь Борис провел во Франции. А его письма до 1987 года пролежали на чердаке университетского музея, пережили две мировые войны, бомбежку и не пострадали…
Впервые с Тарту Наталья связалась в 2006 году: сделала запрос о личном деле Бориса и сразу же отыскала несколько интересных фактов.
— Выяснилось, что во время Первой мировой Борис ушел служить в общество Красного Креста и работал санитаром на фронте. Также мы узнали про второй брак Бориса. Первой его супругой была внучка декабриста Александра Поджио — художница Мария Высоцкая, чьи работы есть в коллекции художественного музея. Потом они развелись, после ее смерти Борис женился на Ольге Николаевне Кончевской. И если к Марии (или Мэри, как ласково называли ее домашние) Сукачевы относились тепло, то Ольгу так и не смогли принять.
В 2018 году Наталья вновь написала в Тарту, чтобы копнуть глубже, а когда оценила масштабы сокровищницы, решила отправиться туда сама. Эстонские коллеги с жаром согласились помочь и на четыре дня оставили свою работу. Научный директор музея университета Тарту Леа Леппик предоставила доступ ко всем документам архива, а хранитель коллекции Вирге Лелль четыре дня в режиме нон-стоп помогала Наталье разбирать и фотографировать документы.
— Письма Борис хранил с присущей ему научной педантичностью: стопочками, рассортированные по годам и адресантам, перевязанные и подписанные. В таком виде я их и нашла. По каким-то причинам архив был разделен: часть попала в музей университета Тарту, часть — в библиотеку. В сжатые сроки мне оформили туда читательский билет, благодаря сотруднику отдела редких книг и рукописей Суло Лембинен я нашла редкие семейные снимки и все гимназические дневники Бориса, — рассказывает Наталья.
Поначалу она читала каждое письмо, но Вирге доставала стопку за стопкой, и в какой-то момент Гончаренко подумала: «Горшочек, не вари». В итоге Наталья привезла около шести тысяч файлов, а это примерно 150 фотографий и тысяча писем (некоторые из них занимают целые тетрадки, одно из посланий Владимира Платоновича к сыну составляет 16 страниц).
Интересно наблюдать, как складывались отношения внутри семьи Сукачевых. У Владимира Платоновича и Надежды Владимировны было четверо детей: Борис родился в 1874 году, Платон — в 1876-м, через десять лет в семье появились младшие дети — сначала Володя, затем Аня.
— Естественно, такая большая разница в возрасте накладывала отпечаток на отношения между детьми. Но равнодушия или отторжения не было. Напротив, для младших детей старший брат — студент, молодой ученый — являл собой авторитет и пример для подражания, — подчеркивает Наталья.
«Дорогой Боря, я сегодня купил себе микроскоп в 1 рубль, он увеличивает в 500 раз, и я хочу приготовить препараты, чтобы их показать тебе, когда ты выздоровеешь, — пишет 12-летний Володя старшему брату. — Я хочу посмотреть испорченную ветчину, если найду в ней что-нибудь интересное, то покажу Тебе, также и сыр и в воде, которая будет стоять 48 часов под букетом цветов. Когда ты будешь здоров, то я буду Тебе помогать искать инфузорий».
Из переписки можно узнать: каждое лето Сукачевы уезжали в Листвянку и даже собирались построить там дом, Владимир Платонович в бытность его городским головой давал до 80 визитов в день (хотя не любил эту бессмысленную «раздачу кусочков картона»), в 1893 году в семье случилось пополнение:
«Я забыл сказать о приобретении, сделанном в Екатеринбурге: у Силина, занимающегося разведением сан-бернардской породы, я купил чистокровного 3-х месячного щенка с аттестацией, в которой перечислены родители и вообще все генеалогическое древо, благополучно привёз его в Иркутск в подарок Володе. Венатор, как его окрестили в Екатеринбурге, за время дороги успел уже вырасти. Конечно, и Володя, и Аня возятся с ним ужасно и на первый вечер он их настолько занял, что о подарках и мысли не явилось».
Во многих письмах фигурирует некая Лидия Тимофеевна. Из контекста складывается впечатление, что эта женщина жила в семье практически на правах члена семьи, вместе с ними путешествовала за границу, однако родственницы с таким именем у Сукачевых не было. После дальнейшего изучения писем и архивов Наталья поняла: Лидия Даниловская занималась домашним обучением Володи и Ани.
«С большим удовольствием мы рассмотрели Ваши карточки; большое спасибо, что не забыли и меня. Мои ребятки разгорячились, когда узнали, что Вы предполагаете, что они не сами пишут по карандашу, а кто-нибудь водит их рукой. Кровную обиду нанесли. Володя второе письмо написал уже самостоятельно. Конечно, ему это стоит большого труда, но для Борисика можно и потрудиться», — пишет учительница Борису Сукачеву.
Сохранились и вовсе невероятные воспоминания, например, с открытия Эйфелевой башни в 1889 году, где побывали Сукачевы.
«Мы ждали хорошего дня, чтобы подняться на эту башню и вот наконец настал этот желанный день; во вторник, по здешнему 29, а по нашему 17 октября мы направились на выставку и как только что подошли к башне и думали, что придется стать в хвост, чтобы попасть на подъемную машину, но попали туда сразу, и, поднявшись на первый этаж, обошли его весь и видели положительно весь Париж как на ладони. …Во втором этаже продаются вот такие же бумажки и там же продаются медали в воспоминание о подъеме на второй этаж башни. Папа купил мне такую медаль еще когда поднимался на башню в первый раз», — делится впечатлениями Володя.
Все эти письма могут дать пищу для ума самым разным исследователям — историкам, искусствоведам, политикам — и закрыть немало белых пятен в биографии Сукачевых.
— Мы всегда полагали, что их отъезд из Иркутска в 1898 году объяснялся необходимостью быть ближе к университетским центрам, ведь дети выросли и их нужно было учить. Еще одной причиной могли быть болезни Надежды Владимировны и Ани, потребность вывозить их на лечение в Европу. Но вот сам Владимир Платонович пишет, что одной из основных причин отъезда были нелады с генерал-губернатором Восточной Сибири Горемыкиным, — объясняет Наталья.
На данный момент Гончаренко успела прочесть лишь десятую часть всех привезенных писем. В планах — сделать материалы доступными для широкого круга исследователей, написать книгу в дополнение к работе Алексея Фатьянова «Владимир Сукачев», привезти и показать часть подлинных писем. Коллеги из Тарту, кстати, уже дали согласие.
— Когда я начала читать письма, я больше всего боялась разочароваться в Сукачевых, — признается Наталья. — Боялась, что выплывут какие-то факты и мнения, которые убьют светлый образ семьи... И как же я счастлива, что Сукачевы оказались такими, какими я их представляла — глубоко порядочными людьми с нравственными принципами, милосердием и любовью в сердце.
Фото Валерия Панфилова и из архива Натальи Гончаренко
Поделиться в соцсетях:
