Почти двести лет прошло после незабываемого подвига жен-декабристок. Их имена навечно высечены в памяти людской. Оставив блестящее общество, дом, родителей и собственных детей, они добровольно отправились на каторгу вслед за мужьями. Екатерина Трубецкая, Мария Волконская, Александра Муравьева, Полина Гебль, Елизавета Нарышкина, Наталья Фонвизина, Александра Давыдова, Камилла Ле-Дантю, Мария Юшневская… Они были разными, молодыми и не очень, с детьми и без. Некоторым из них суждено было остаться в Сибири навсегда под могильным холмом, кому-то удалось вернуться домой. Но вот что поражает — память об их более удачливых современницах растаяла, как дым. А об этих женщинах будут помнить всегда. «Путь тебе благополучный!» Два столетия спустя Татьяна Снежина напишет пронзительные строки, как будто прочитав их в душах давно умерших женщин: «Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи. Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне ни пророчил». Мария, дочь генерала Раевского, составила блестящую партию — вышла замуж за графа Волконского. А вскоре все рухнуло: он стал участником восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Государственный переворот не удался, и Волконский, как и другие заговорщики, был сослан на вечную каторгу в Сибирь. Мария недолго колебалась: остаться ли в богатом родительском доме, выйти замуж за другого и плясать на балах, либо обречь себя на бесславную горькую долю жены государственного преступника. Она выбрала второе. Семья встретила ее решение в штыки. Отец, мать и братья уговаривали Марию не губить себя, не позорить, в конце концов, семью. Мария же была непреклонна… Она показала отцу письмо от государя, разрешение на поездку к мужу. Поседевший от горя генерал занес кулаки над ее головой и закричал: — Если ты через год не вернешься, я тебя прокляну! Не выдержав напряжения, царившего в доме, он уехал в имение. Оттуда написал письмо Марии: «Снег идет… Путь тебе добрый, благополучный, дитя мое, молю Бога за тебя, жертву невинную. Да утешит твою душу, да укрепит твое сердце…» Он не смог проводить Марию. Больше не суждено им было увидеться. Умирая, 14 сентября 1829 года, старый генерал долго смотрел на портрет своей Машеньки и тихо сказал: — Вот одна из самых удивительных женщин, какую я когда-либо знал… Мать же и братья не простили Марии ее безумного поступка. В письмах из Петербурга на каторгу они часто упрекали ее и жаловались на житейские невзгоды. В своих ответных посланиях Мария просила подробнее писать ей о сыне Николеньке, которого она оставила у бабушки. Но ее первенец неожиданно скончался 17 января 1828 года. А 1 июля 1830 года у Волконских родилась и в тот же день умерла дочь Софья. Похоронив девочку, Волконская была неутешна. Несчастная, она обливалась слезами, когда писала родным: «Во всей окружающей меня природе одно только мне родное — трава на могиле моего ребенка…» Но вскоре родились еще двое малышей — Михаил и Елена. Волконские жили в Иркутске в двухэтажном особняке за Преображенской церковью (дом, ставший музеем Волконских, цел и сегодня) и вернулись в столицу после амнистии, объявленной всем декабристам в 1856 году. Кукла для Нонушки  Это была замечательная кукла: точенное личико, аккуратные ножки и ручки, розовое атласное платье, белокурые локоны и голубые глаза с загнутыми вверх ресницами. Она словно благоухала счастьем: блестящим светским Петербургом, большим домом и семейным благополучием. Ее выписали и доставили на лошадях из столицы специально для Ноны. Нонушкин папа, Никита Муравьев, и ее мама, Александрина, души не чаяли в своей дочке. Александрина была самой молодой, веселой и непосредственной среди декабристок. Несмотря на то что ночами ее волосы примерзали к стенке и утром она никак не могла их оторвать, Никите, своему возлюбленному мужу, она никогда ни на что не жаловалась. Она считала, что должна поддерживать в нем бодрый дух и дарить надежду. ЛИД// Екатерина Трубецкая привезла с собой поваренную книгу, и они вместе научились варить суп и кашу. Раньше нужды в этом не было: на что же тогда служанки и кухарки? Каждый день Александрина посещала тюрьму, где томился Никита. С собой в Петровск-Забайкальский она взяла свою самую красивую обувь: атласные башмачки с вышивкой. Раньше, торопясь на бал, зимой из кареты до дверей дворца она перелетала, как птица, не успев обморозить ног. А в карете ее ножки в атласных башмачках утопали в медвежьей шкуре. Здесь же надо было ходить в них пешком из дома в тюрьму и обратно. Александрина простудилась, возвращаясь из тюрьмы поздним вечером. Наутро она слегла. Три недели молодая женщина боролась с простудой. Но болезнь оказалась сильнее. 22 ноября 1832 года, в последнюю ночь, она продиктовала своей близкой подруге Екатерине Трубецкой письмо, где просила декабристов позаботиться о ее муже и дочери. Потом взяла Нонушкину куклу, чтобы попрощаться. Дочь крепко спала в своей кроватке, и мама не решилась ее будить. Поцеловав личико куклы, Александрина тихо сказала: — Ну вот, я как будто Нонушку поцеловала… Никита Муравьев поставил над могилой жены каменную часовню с негасимой лампадой. Когда в Петербурге узнали о смерти 28-летней Александрины, женам декабристов разрешено было ежедневно видеться с мужьями не в тюрьме, а у себя дома. Екатерина Трубецкая умерла в Иркутске, так и не дождавшись амнистии. Она похоронена у белокаменных стен Знаменского монастыря. Ее муж вернулся в 1856 году в Санкт-Петербург один и больше уже не женился. Как один счастливый день  В 1831 году в Петровский завод приехала молодая француженка Камилла Ле-Дантю. Ее возлюбленный, декабрист Василий Ивашев, пребывал в тюрьме, в крайне подавленном настроении, и решился бежать. Товарищи, Петр Муханов и Николай Басаргин, уговаривали Василия не делать этого, ведь он шел на верную смерть. Когда все уже было готово к побегу, комендант тюрьмы Лепарский получил письмо от родителей Ивашева. Те писали, что Камилла Ле-Дантю давно любит их сына и, потрясенная его судьбой, желает разделить его участь. Узнав о письме, Василий Ивашев пришел в изумление. Вероятно, именно это известие заставило его забыть о побеге. Через несколько дней после приезда Камиллы состоялась свадьба. Странное это было зрелище: жених и шафера были в кандалах. А невеста, как и положено новобрачной, в белоснежном подвенечном платье и в газовой фате, украшенной флердоранжем. Увидев Камиллу, кто-то заметил: «Французский цветок на сибирском снегу». Жениху и свидетелям разрешили снять в церкви оковы, а после венчания снова заковали и молодого супруга, и его товарищей. Восторженная Камилла спустя время писала своей матери: «Год нашего союза прошел как один счастливый день!» …Их было одиннадцать — тех, кто добровольно последовал на каторгу вслед за своими мужьями. Теперь мы знаем подробности их нелегкой жизни в Сибири, «где разбитые мечты обретают снова силу высоты»… Наверное, есть что-то такое в нашей судьбе, чего мы не замечаем в потоке дней. Есть вечная любовь, есть истинное счастье, есть место самопожертвованию… Наверное, именно в этом и заключается смысл человеческой жизни. Комментарий Ирина Терновая, заместитель директора Музея истории г. Иркутска: — Поступок жен декабристов — это подвиг. Хотя для них это было абсолютно естественным: они венчались, давали клятву перед алтарем «быть с супругом в горе и в радости, в богатстве и в бедности». Поэтому и вопроса перед ними такого не возникало: ехать или не ехать. Они отправлялись в Сибирь, совершенно не представляя себе, куда едут! Жена Трубецкого, Екатерина, урожденная графиня Лаваль, дома ходила по мрамору, которым был выстлан пол во дворце императора Нерона! Отец ее был настолько богат, что мог позволить себе выписать этот мрамор. А здесь что ее ожидало? Деревенские избы в Петровском заводе… Огромную поддержку этим женщинам оказывали их родственники, высылая сюда деньги, чтобы и на каторге они могли жить в относительном комфорте. Стоит посмотреть на дома Волконских и Трубецких. Удобные, прекрасно обустроенные. Надо вспомнить еще и о тех женщинах, которые не были связаны с декабристами, но тоже последовали в Сибирь за своими мужьями. Например, жена исследователя и путешественника Григория Потанина, Александра Викторовна, была не только его другом, но и помощницей. Она участвовала в четырех экспедициях в Центральную Азию. Последовала за ним и в достаточно тяжелую поездку в Тибет и Китай. По дороге в Шанхай Александра тяжело заболела и умерла. Была похоронена в Кяхте. Жена Чернышевского Ольга с младшим сыном поехала в Сибирь. Оа проделала путь в 2 тысячи километров, чтобы увидеть супруга. Елизавета Васильевна, верная подруга Радищева, последовала за ним на каторгу, когда писателя сослали в Сибирь. Светское общество было решительно против такого поступка. Елизавета Васильевна подверглась критике со стороны друзей и родственников. Впрочем, это не стало помехой для скорой их женитьбы и рождения на свет троих детей.