Наверное, участники Игр стали жертвами, потому что ходили в яркой красивой форме. Преступники решили, что у них дорогие телефоны и вещи.
Меня это не коснулось, хотя я довольно поздно возвращалась одна, а район, где мы с коллегой снимали квартиру, находился на границе с Фавелами — бразильскими трущобами. Может быть, грабителей не встретила, потому что одета была скромно: темная курточка, рюкзачок.
— А вообще, сам Рио-де-Жанейро, бразильцы — какие они?
-— Времени было мало. Изучала хозяев Олимпиады в основном на трибунах во время соревнований. Бразильцы очень темпераментные: говорят, что думают. На тех видах спорта, в которых местные хорошо разбираются, за россиян болели. Наши теннисистки, например, рассказали, что у них есть персональные бразильские поклонники, они даже на их матчи ходили специально. А вообще, бразильцы яркие, красивые, в них чувствуется индейская кровь. И Рио — красив: вечно зеленый, везде пальмы, интересная архитектура.
— Как тебе организация соревнований?
— Я слышала много критики, но лично мне все понравилось. Нам выдали транспортные карты, по которым мы и ориентировались. Вот пример моего маршрута. На своей станции Ларго до Машадо сажусь на метро, еду до станции Жардин Океанико, там пересаживаюсь на большие комфортабельные автобусы. Они едут прямо в олимпийский центр. Внутри этого центра на разные арены тоже ходят автобусы для прессы: водный центр, «Кариока-арена»... А еще другие медиа-шаттлы ходят на те арены, которые далеко за пределами центра: на пляж Копакабана, где пляжный волейбол, или на «Маракану», где футбол и волейбол. Все по расписанию, всегда есть свободные места. Лишь однажды, когда мы отправились в Русский дом на чествование синхронисток, водитель поехал не по выделенной линии и попал в пробку. Пока стояли два часа, слушали его пение. Наверное, специально поехал не туда — очень уж ему нужны были слушатели.
— Что из спортивных событий тебя больше всего впечатлило?
— Впечатлило многое, но особенно запомнилась упущенная бронза наших волейболистов. Наверное, потому, что это было в конце Олимпиады. Много эмоций было потрачено, когда боролись наши девочки, Наташа Воробьева и Катя Букина. Наташу я видела в Иркутске: такая милая, дружелюбная, но на ковре — хищница, пантера просто!
Когда был сложный четвертьфинал с монголкой, я на трибунах места себе не находила, болела: «Миленькая, ну давай!». А потом, когда она выиграла, выдохнула…
Финал выдался волнительным, Наташа вела, вела, но упустила — у меня полились слезы! А операторы сворачивают камеры, никому дела нет, я иду и думаю: какие люди вокруг равнодушные. Но мне-то, конечно, за землячку обиднее. Поговорить нам с Наташей не удалось, она, расстроенная проигрышем в финале, промчалась мимо журналистов. На следующий день Катя Букина проиграла в полуфинале, я опять — в слезы. Когда матч за бронзу выиграли — уже от радости плакала!
— Мы видели тебя по телевизору в пресс-зоне после борьбы. Как это — стоять в одном ряду с журналистами 1 канала, «Матч-ТВ»?
— Раньше думала, что на Олимпиаде в первом ряду — федеральные СМИ, но ничего подобного — все равны. Никто не смотрит, кто ты, из какого города… Если не задаешь глупых вопросов, проявляешь себя, коллеги к тебе относятся хорошо. Честно говоря, работа газетчиков показалась мне более интересной. Телевизионщики больше бьют по эмоциям: «Пожалуйста, покричите на камеру! Что вы сейчас чувствуете?». А когда спортсмены попадают в цепкие руки работников пера, идет уже совсем другой разговор, аналитический, глубокий. В общем, я поняла, что мне больше нравится быть среди пишущих журналистов, чем рядом со звездами экрана.
— А как построены олимпийские объекты в Рио?
— Как будто наспех слепили — внутри все хорошо, а снаружи открытая галерея, голые стены… Хотя логика в этом есть: зачем отделку делать, там же тепло. К тому же некоторые арены после Игр будут демонтировать. В Сочи, например, все капитально было сделано, может, потому, что Россия — зимняя страна, все закрыто. Хотя бассейн в Рио мне понравился, там крыша не соединена со стенами, метров пять свободного пространства, благодаря этому хорошо дышится. Для примера: на Универсиаде в Казани я чуть в обморок не упала, настолько там в бассейне было душно.
Кстати, на Олимпиаде было три арены с одинаковым названием «Кариока». Вообще, кариоками называют себя жители Рио. Это смесь индейцев, белых и темнокожих. С этим моментом связан смешной случай. Поехала я на одну из этих арен, села в автобус, спросила: «Кариока?». Водитель кивает: «Кариока, кариока…». Еду, что-то не видать арены, опять спрашиваю: «Кариока?». Он опять кивает. Едем, приезжаем обратно к международному пресс-центру, я ничего не понимаю. Сажусь в другой автобус, спрашиваю: «Кариока?». Водитель отвечает: «Yes, I am karioka!».
— Какими интересными знакомствами обзавелась?
— Подружилась с фотографом из Туниса, он поснимал наших иркутских спортсменов. А еще в день закрытия познакомилась в кафе со спортсменами из Венгрии. Они сидели за соседним столиком, оказались триатлетами. Подарили мне футболку с надписью «Будапешт — кандидат на проведение Олимпиады 2024 года», а я им — майку одного из своих иркутских спонсоров. Они долго пытались перевести на английский язык надпись…
— Иркутян, помимо наших спортсменов, не встречала?
— Был врач сборной тхэквондо Владимир Михайлюк — он иркутянин. Вообще, российских болельщиков было мало, но кого ни спроси, все как-то с Иркутском связаны. Познакомилась с волонтером, который окончил наш иняз, сейчас живет в США, подружилась с волонтером Анжелой — она родом из Братска, у кого-то из встреченных россиян оказались родственники в Иркутске... Был болельщик Слава из Хабаровска, он играет в хоккей с мячом за сборную Беларуси, знает наших иркутян. Так что, то ли мир действительно тесен, то ли Олимпиада всех так сближает, но везде — наши, иркутяне!
Фото из архива Ники Песчинской
