В Иркутской области с 1 октября 2017 года вступил в силу запрет на промышленный вылов омуля в Байкале. Он не касается любительского подледного лова на удочку — в Прибайкалье разрешен суточный улов до 5 килограммов омуля и только для личных нужд. Уголовное наказание от двух до пяти лет лишения свободы грозит не только рыбакам, нарушившим запрет, но и людям, торгующим омулем и его икрой. Предполагается, что это поможет восстановить популяцию байкальского эндемика, численность которого, по данным Росрыболовства, находится на катастрофически низком уровне.
О том, насколько оправданы такие меры, наш корреспондент обсудил с деканом биолого-почвенного факультета ИГУ — доктором биологических наук, профессором Аркадием Матвеевым.
— Какова сегодня численность омуля в Байкале?
— Реально оценить ситуацию с количеством омуля в Байкале в настоящее время довольно сложно. Это связано с тем, что за прошедшие 20 лет полноценных научных исследований популяции не проводилось. По мнению лимнологов, которые ссылаются на данные эхосъемки десятилетней давности, его в Байкале достаточно — порядка 25—30 тысяч тонн. Но Госрыбцентр, который изучает численность нерестовых стад в Селенге, утверждает, что популяция за последнее десятилетие резко снизилась и находится на уровне 10—13 тысяч тонн. Поэтому запрет на вылов этого вида нужен хотя бы для того, чтобы упорядочить данные и привести их в соответствие с реальностью.
— То есть обоснованность этого решения можно подвергнуть сомнению, поскольку никто не знает объективной картины?
— Полноценные научные исследования состояния популяции омуля последний раз велись в 80-е годы прошлого века. Тогда ученые серьезно занимались изучением этого вопроса, на каждый год имелись четкие данные, сделанные на основе траловых и акустических съемок. И самое важное — тогда все исследования были централизованными. Существовало Восточно-Сибирское отделение ихтиологической комиссии, которая координировала работу и Лимнологического института, и Иркутского госуниверситета, и научных учреждений Бурятии. Теперь каждый работает сам по себе, централизации нет.
Сегодня по существу мы имеем лишь результаты гидроакустических исследований многолетней давности и данные исследований Госрыбцентра по численности нерестовых стад, сделанные примерно в 20 километрах от Байкала вверх по Селенге в районе села Колесово. Но ниже этого места, где рыбу активно вылавливают браконьеры, а также в других реках, куда омуль заходит на нерест, подсчет не ведется. А о том, что браконьерство в нерестовый период на Байкале масштабное, говорит тот факт, что икра омуля всегда есть у частников, торгующих вдоль федеральной трассы «Байкал», а также в магазинах и на рынках Иркутска, Улан-Удэ и других населенных пунктов. Поэтому данные Росрыбцентра тоже не точные. А в Байкале исследования популяции не проводятся уже давно, так как для этого нет финансирования.
— Может быть, тогда зря запретили лов омуля? Ведь без работы осталась масса людей, которые выживали за счет рыбного промысла.
— Это второй запрет на промышленный вылов омуля, первый был в веден в 1969 году и действовал 13 лет. Но государство пошло на этот шаг, несмотря на то что без работы оставались многочисленные рыболовецкие хозяйства. Сейчас рыбная ловля на Байкале — это приоритет частников, которые зачастую занимаются браконьерством. Понятно, что в сложившихся условиях, когда в маленьких городах и поселках людям негде работать, омулевый промысел приносит доход. Но вряд ли грядущие поколения простят нам по этой причине исчезновение целого вида байкальского эндемика. К тому же в Байкале есть другие виды рыб, промысел которых не запрещен.
То, что объективных данных о численности популяции омуля нет, только усугубляет ситуацию. В науке существует такое понятие, как «предосторожный подход к оценке запасов». В вопросе сохранения биоресурсов лучше все-таки следовать этому принципу.
— Если предположить, что данные Росрыболовства верны и популяция омуля низкая, какова причина этого снижения?
— Основная причина — браконьерство. Самое печальное, что большое количество рыбы вылавливают в нерестовый период. На снижение воспроизводства повлияло также мелководье последних лет. Уровень воды низкий, соответственно высокий отход икры и низкая выживаемость молоди. Еще одна причина — снижение кормовой базы. Особенно это заметно на примере Малого моря, куда всегда заходил для нагула мелководный – северобайкальский – омуль. Там раньше было много желтокрылки — это такой бычок, личинки которого обитают вдоль береговой линии. Когда прибрежная зона начала загрязняться, бычка стало мало, и омуль перестал заходить в Малое море. Если судить по уловам омуля, то за последние два года в Байкале они снизились примерно в два раза, а в Малом море — в четыре-пять раз.
— Существует версия, что на снижение количества омуля повлиял рост численности байкальской нерпы. Насколько оправдан довод, что нерпа, питаясь омулем, сократила его запасы?
— Основной рацион нерпы — это голомянко-бычковые виды рыб, в основном большая и малая голомянки, которых не едят ни чайки, ни бакланы. Омуля нерпе довольно сложно поймать, он быстро передвигается и становится для нее пищей, только когда обездвижен в сетях. Как показывают исследования, омуль составляет не более одного процента от всего рациона нерпы.
— Насколько может помочь росту популяции омуля его искусственное разведение?
— Если наладить зарыбление Братского водохранилища, то это помогло бы ослабить проблему. Во-первых, омуль в водохранилище растет гораздо быстрее, поскольку вода там теплее. Он становится половозрелым в 4—5 лет, а в Байкале только в 7—9 лет.
На нашем факультете на кафедре зоологии позвоночных работает группа ихтиологов. Совместно с министерством сельского хозяйства Иркутской области мы проводили исследования на Малом море, в реке Белой, оценивали состояние запасов омуля и пеляди в Братском водохранилище. Мы готовим рыбоводно-биологические обоснования для проведения работ по аквакультуре на водоемах Иркутской области. Что касается инкубации икры омуля, то этим в регионе занимается в основном Бельский рыбоводный завод, которому мы оказываем методическую помощь.
— Что, по вашему мнению, необходимо сделать в первую очередь, чтобы восстановить запасы омуля в Байкале?
— Прежде всего, нужно провести учетные работы, чтобы получить реальное представление о численности омуля. После этого выяснится, какие меры будут адекватны в сложившейся ситуации. Для этого необходимо в рамках федеральной программы «Сохранение озера Байкал» выделить средства на исследования. Если учитывать характер проблемы и остроту дискуссии вокруг нее, то требуемая сумма в 5—7 миллионов — весьма небольшие средства.
Нужно также усилить охрану озера от браконьеров, особенно в период нереста омуля. Без этого никакого эффекта запрет не даст.
КСТАТИ
Кроме омуля и голомянки в Байкале водятся 49 видов рыб, эндемичными являются 27 из них. В озере обитают байкальский осётр, таймень, сиг, ленок, сибирский хариус (черный и белый), щука, плотва, сибирский елец, язь, гольяны, линь, пескарь, серебристый карась, окунь и т. д. Кроме вышеперечисленных рыб в озеро переселены амурский сазан, восточный лещ, амурский сом, ладожский рипус и баунтовская ряпушка.
