Двадцатого декабря Тамаре Ивановне — основательнице и многолетнему директору группы компаний «Янта» исполнилось 85 лет! И она не пребывает на почетном отдыхе, как могла бы (и заслужила!). Каждый рабочий день руководитель компании — в своем рабочем кабинете в здании Иркутского масложиркомбината. В переломные 1990-е годы, когда повсеместно банкротились и закрывались предприятия, Тамаре Ивановне — одной из немногих — удалось не только сохранить масложиркомбинат, но и создать на его фундаменте огромный холдинг, в который входят заводы, фабрики, сельскохозяйственные предприятия, торговая сеть, банк, торговые представительства в России и за рубежом. О Тамаре Ивановне говорят: «великий руководитель», «метеор созидающий», но сама она не любит славословий в свой адрес. Потому не будем множить число восторженных эпитетов, ограничимся только одним, но важным наблюдением: Тамара Ивановна удивительно мудрый, светлый и доброжелательный человек, рядом с ней на душе становится тепло, и хочется слушать ее мягкий голос бесконечно.
— Тамара Ивановна, вам всего три года было, когда началась война. Помните это время?
— Конечно, помню. В день, когда началась война, солнца не было. Мы услышали гул, выскочили на улицу и увидели немецкие самолеты с крестами. Они летели низко-низко, казалось, прямо над головами, очень страшно. Отца призвали на фронт и сразу же отправили на передовую, и мама увезла нас — меня, брата Володю и сестру Надежду в свою родную деревню Залесское. По осени туда пришли немцы. Помню, земля была уже вспахана, а они шли через поле — как показывают в кино, строгими рядами с барабанным боем и флагами. Деревенские понуро на них смотрели. Потом в нашем доме разместили двух немцев. Представляете, обычная хата, печь, полати, лежанка. Нас пятеро: бабушка, мама, брат, сестра, я и… два фашиста. И все в одной комнате. Всю зиму они стояли у нас в деревне, а зима была снежная, сугробы выше меня. Помню, как постоянно закрывали окна, чтобы света не было видно. Маму отправляли копать окопы для оккупантов. А ребят, кто помоложе и покрепче, угоняли в Германию. После войны они стали возвращаться.
— А Победу помните?
— Помню! День был ясный, солнце ярко светило, деревья в цвету. Мы с сестрой Надеждой играли на улице. И в это время по уличному громкоговорителю объявили на всю деревню, что закончилась война. Боже мой, как все ликовали! Я побежала домой: «Мама, мама, война закончилась, папа вернется!» А мама молчит: от отца уже четыре года ничего не было. Так мы его и не дождались. Пропал без вести.
— Тамара Ивановна, как вы оказались в Казахстане?
— Это был 1956 год. К тому времени мама вышла второй раз замуж, и отчима — а он партийный был — в числе коммунистов-тридцатитысячников отправили на освоение целины в Казахстан. Приехали в Павлодарскую область, деревню Красиловку. Поступила в русскую школу, а по-русски я говорила плохо. У нас все предметы были на украинском, взять, например, астрономию: на украинском все названия звезд, планет по-другому звучат. Я уж не говорю о русском языке, литературе, истории. Когда меня вызывали к доске, просила разрешения отвечать на украинском. Учитель слушал, потом говорил: «Ладно, все равно мы ничего не поняли». Единственный предмет, который мне давался хорошо, это математика. Там говорить не надо, там цифры, интегралы, уравнения. После школы встал вопрос, куда пойти дальше. Я мечтала стать археологом, ездить в дальние края на раскопки. Но мама — практичный человек — увидела в газете объявление о наборе в молочный техникум и говорит: «Тамара, иди туда, кружку молока выпьешь и голодная не будешь». Мы очень сильно голодали в войну, и после — в 1946–1947 годы — в стране был сильнейший голод. Для нас картофельные ошурки были праздничной едой, весной крапиву ели, голодовка страшная была! И мы всегда об этом помнили. Я послушала маму, сдала экзамены в молочный техникум. По окончании меня распределили в Кокчетав. Сразу поставили начальником цеха.
— А как в Сибири оказались?
— В 1960 году отчим вышел на пенсию, и они с мамой вернулись на Украину. Я была в раздумьях: возвращаться с ними или искать свой путь. Мне хотелось самостоятельности. Сестра Надежда посоветовала поехать к брату в Сибирь. Володя пошел по стопам отца, окончил лесной институт, и по распределению его направили через всю страну в Черемховский район, деревня Маросы. И я поехала к нему. Одна-одинешенька! Добралась до деревни, иду искать брата, деревня маленькая, его все знали. Встретил меня Володя, пошли к нему в дом, а там клопов — тьма-тьмущая. Потом мы поехали в Иркутск искать мне работу. Пришли к начальнику управления, думали, что направят в деревню. Но оказалось, что работники с профильным образованием нужны в Иркутске, и я получила направление на молочный завод. Пришла к директору завода писать заявление, пишу, а почерк у меня был с завитушками, директор смотрит и говорит строго: «Поаккуратнее пишите».
— Трудно было в чужом городе? Как вы устроились?
— У меня ничего не было! Ни сапог, ни шапки. Нищета. Жила у одной работницы, потом у другой. Спустя некоторое время молочники построили благоустроенный дом для специалистов, и кто-то из получивших в нем квартиру оставил заводу свой деревянный дом над вокзалом. Мне в нем выделили комнатку, это была такая радость! Завод находился на улице Рабочего Штаба, и туда ходил автобус от вокзала — очень удобно. Постепенно привыкла к Иркутску. На выходные приезжал брат, мы с ним все театры обошли, музеи. Главное — работа, к ней я всегда относилась ответственно. Занималась, читала специальную литературу. Параллельно поступила на вечернее отделение в университет на физико-математический факультет. И проучилась все шесть лет. Зачем? Любила математику, мне было интересно. Вышла замуж, муж — Закарья Галимзянович Баймашев окончил горный институт и работал в Иргиредмете (Иркутский государственный научно-исследовательский институт редких и цветных металлов. — Прим. авт.).
— А как познакомились с мужем?
— Однажды мы с друзьями поехали на Байкал, а на обратном пути зашли к ним в гости. Друзья предложили пригласить соседа Сашу — так его все называли. Так и познакомились. Сидели, песни пели, выпивать было не принято. Он проводил меня до дома, стали встречаться, потом поженились. О том, что он Закарья, я узнала только в ЗАГСе. Саша был очень интеллигентным человеком, за всю жизнь ни разу от него не слышала дурного слова. Как-то я выругалась, а он: «Ты мать двоих детей, как ты можешь такие слова говорить!» К тому времени я уже работала на маргариновом заводе. Работа очень нравилась. Хоть и платили мало, но тогда всем мало платили, зато дом и дети близко. Получила два ордена: «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени.
— Тамара Ивановна, больше 30 лет вы работали в условиях плановой экономики, когда не нужно было думать о сырье, сбыте, конкуренции, но в начале 1990-х все это рухнуло. Многие заводы и фабрики вообще прекратили существование. И именно в этот момент вы возглавили масложиркомбинат. Как это было?
— Таких комбинатов, как наш, было всего пять на весь Советский Союз, и всегда директоров назначали из Москвы. А тут нашу вышестоящую организацию распустили. В 1994 году началась приватизация. Надо было выбрать директора. Желающих было много. О директорстве я не думала, мне к этому времени уже исполнилось 55 лет. Пенсия! Но пришли люди: «Тамара Ивановна, давайте мы вас выберем». Я позвонила брату Володе, он тогда в Братске работал: «Меня двигают в директора, что делать?» Володя сказал, что нужно встретиться со всеми трудовыми коллективами комбината, рассказать о планах, программе, провести собрание по выдвижению, чтобы все было по закону. Я так и сделала. Сын Дмитрий помог составить программу. Как оказалось, у руководителей управления сельского хозяйства был свой кандидат на эту должность, толковый, умный. Но люди его не любили, а когда люди не любят, тут уже ничего не поделаешь. Перед самыми выборами меня вызвали в отдел кадров управления: «Тамара Ивановна, зачем вам идти на выборы? Думаете, у нас каждая кухарка может руководить комбинатом?»
— Ничего себе!
— Я в ответ: «Извините, но если я пошла, то уже не отступлю». Выборы проходили в кинотеатре «Орион». Полный зал людей, кого там только не было: москвичи, даже бандиты пришли. Итоги голосования: 93% за меня, 7% против.
— Впечатляет. Но как вы выживали в эти годы? Как осваивали рыночную экономику? Ведь это же надо было самим крутиться, добывать, отбиваться от рэкетиров?
— Главная беда — пустые склады. Хоть закрывайся! Мы работали с соей, которую выращивали в Амурской области. Но местным производителям было выгоднее продать весь урожай китайцам. И я постоянно ездила в Амурскую область, убеждала местных производителей пойти нам навстречу, говорила, что мы все советские люди и в первую очередь нужно думать о своей стране, своем народе. Однажды на очередном заседании в Благовещенске один уважаемый человек, руководитель хозяйства, орденоносец, заявил: «Тамара Ивановна, заберите нас к себе». Что делать? Мы бедные, и они бедные. После собрания он мне сказал, что это его родное село, в хозяйстве 20 тыс. га земли, коровы, свиноферма и он не может допустить, чтобы оно разорилось. В России такого прецедента еще не было, чтобы предприятие взяло поле, да еще в другом регионе. Нужно было разрешение местного губернатора, который, разумеется, был категорически против. Я с ним встретилась, объяснила, что земля останется в Амурской области, с собой я ее не увезу. А у людей будет работа. Губернатор выслушал и говорит: «Хорошо, берите при условии, что мы вам еще одно хозяйство дадим». Речь шла о совсем разоренном селе. Я согласилась. Потом другие хозяйства стали проситься к нам, и сейчас у нас уже 10 хозяйств в Амурской области. Это 200 тыс. гектаров земли. В прошлом году они собрали 260 тыс. тонн урожая, это очень много. Потом мы стали развиваться, строить заводы, цеха.
— Тамара Ивановна, а как вам удалось в 1990-х построить дом для работников комбината? В то время мало кто строил…
— Вот этот дом, его видно из моего окна (беседуем в рабочем кабинете Тамары Ивановны на масложиркомбинате. — Прим. авт.). Мне говорили: «Зачем ты строишь, сейчас не те времена, каждый должен сам себе строить». Представляете, люди ждали квартиры по 20–30 лет, и теперь им говорят: идите и покупайте сами. Они всю жизнь ждали светлого будущего, и как я им буду после этого в глаза смотреть? В 2000 году дом построили, осталось сдать его в эксплуатацию, подключить воду, тепло. Пошла к одному чиновнику, и он мне говорит, что подключит, если я дам ему квартиру. То есть мне надо у кого-то отнять и отдать ему. Я пошла к мэру Борису Говорину, он сразу же кому-то позвонил и решил проблему. На прощание спросил: «Тамара Ивановна, скажите, а в этом доме кто-то из простых рабочих будет жить или одни ИТР (инженерно-технические работники)?» Посмотрела на него и говорю: «Ни одного ИТР — только рабочие».
— Не могу не спросить про легендарный майонез. Сейчас, когда на прилавках десятки брендов, ваш майонез держит марку. И что интересно, когда его добавляешь в соус, он полностью растворяется, а другие майонезы, как их ни размешивай, плавают клочками.
— Майонез… Еще до распада СССР я ездила в Италию смотреть, как его делают. Но у нас немножко другая рецептура. Сегодня основа нашего майонеза — 67% растительного масла. Это и есть «Провансаль». И работаем мы не с загустителем и не с крахмалом, а на яичном желтке. На желтке майонез делают очень мало заводов, потому что дорого.
— У вашего предприятия всеохватный ассортимент. Чего только нет, даже термостатные диетические продукты и масло сливочное очень вкусное…
— Термостатные продукты — это технология, которая была в советское время. Мы ее сохранили. Сейчас йогурт, кефир, ряженку делают резервуарным способом, заквасили, размешали — и в холодильник. А мы добавляем закваску и ставим продукцию в термостат на 10–12 часов для созревания. Но такой продукции у нас немного. Это трудоемкий процесс. Зато все натуральное. Сливочное масло мы делаем только на натуральном молоке, которое берем только от хороших коров. Никаких заменителей не используем.
— Тамара Ивановна, вы до сих пор работаете! Как держитесь? Где черпаете силы?
— Держусь! До 80 лет на каблуках ходила. На 81-м году меня настиг острый аппендицит. Оперировали под общим наркозом. Только пришла в себя — грянула пандемия. Поднялась температура под 40, КТ показала 40 процентов поражения. Это был ноябрь, самый тяжелый период. В больнице было все забито, многие так и не смогли выкарабкаться. Температура долго не падала. Спросила врача, буду ли жить, а он в ответ: «Будем стараться, но сами понимаете — возраст…»
— Утешил так утешил…
— Но я чувствовала, что мое время еще не пришло, жить очень хотелось. И через пять дней легкие начали очищаться.
— Вы большой человек: орденоносец, почетный гражданин Иркутска!
— Не надо меня сильно хвалить. Я этого не люблю. Когда работала директором маргаринового завода, директор начал меня при других нахваливать, мол, порядок у нее, чистота. Попросила его так больше не делать. Человек сам себя должен уважать и хорошо делать свою работу. Я знала, что лучше меня никто мою работу не сделает, и даже когда дети были маленькие, каждый выходной приходила на завод и запускала цеха. Однажды мне гидрозавод решили передать, хотя в этом производстве я ничего не понимала. Но ничего, вникла, изучила и справилась. На птицефабрике сменила пять директоров, не потому что я вредная, а потому что вижу — не дано человеку быть директором. Многие считают, что директор должен только приказы подписывать. А это не так, директор должен вникать во все детали.
— Тамара Ивановна, дайте жизненный совет нашим читателям, особенно пожилым, которые сдались, махнули на себя рукой.
— Не надо падать духом! Сколько вам положено, столько проживете. Надо работать над собой, через силу. У меня подруга живет в Томске, ровесница, мы каждый день созваниваемся и друг другу отчитываемся, что сегодня сделано. Нельзя распускаться. Я своим близким не надоедаю, все сама делаю. И надо головой больше работать. Моему брату Володе исполнилось 87 лет, он до сих пор работает, а чтобы память не подводила, стихи учит. И надо меньше смотреть телевизор, я его включаю, только чтобы новости послушать. Ток-шоу, сериалы не смотрю. Зачем мне чужую жизнь переживать? Своей жизнью надо заниматься.
Елизавета Старшинина
Фото из архива Тамары Ивановны Баймашевой и книги «Я люблю тебя, жизнь!»
Тамара Ивановна в рабочем кабинете вместе с сыном Дмитрием. Дмитрий Закарьевич человек известный, еще в советское время был избран депутатом областного Совета народных депутатов. Неоднократно избирался в Законодательное Собрание Иркутской области. В 2000–2004 годах — заместитель главы администрации Иркутской области по агропромышленному комплексу и потребительскому рынку. Кандидат технических наук. Меценат
Семейное фото. Тамара Ивановна с мужем Закарьей и сыновьями Дмитрием и Евгением. Закарья Галимзянович — горняк, окончил горно-металлургический институт, работал по всему Советскому Союзу, занимался добычей золота. К сожалению, его уже нет с нами. Старший сын Дмитрий — председатель совета директоров ОАО «Иркутский масложиркомбинат», Евгений — заместитель генерального директора. Сыновья — главная опора Тамары Ивановны
Тамара Ивановна с братом Владимиром. Владимир Иванович приехал в Черемховский район по распределению после окончания лесотехнического института, а следом за ним приехала и Тамара. Владимир привез сестру в Иркутск устраиваться на работу и все годы поддерживал, помогал советом, оберегал. Именно Владимир безоговорочно одобрил решение участвовать в выборах директора комбината, хотя Тамара Ивановна уже собиралась выходить на пенсию. И вот как в жизни-то бывает: пенсионеркой стать не получилось, зато стала выдающимся руководителем
С мамой Александрой Евтуховной и младшим братом Захаром. В семье все дети воспитывались в труде, сюсюкать было не принято. Мама сыграла огромную роль в судьбе Тамары Ивановны, она указала ей верный путь, научила жить по совести, уважать людей
Тамара Гречуха в год окончания средней школы. Здесь ей 16 лет. Совсем юная девушка, но во взгляде уже чувствуются железная воля и пытливый ум. Тамаре Ивановне пришлось рано повзрослеть, испытать все самое страшное: войну, оккупацию, лютый голод, разруху
64 года назад Тамара Ивановна устроилась работать на Иркутский городской молочный завод. В архиве «Янты» сохранился приказ № 129 от 21 мая 1960 года за подписью директора Александра Ефимовича Протопопова: «Гречуха Т. И. — принять на работу в творожный цех работницей с 6-дневным испытательным сроком. Со сдельной оплатой труда». И уже через несколько месяцев трудолюбивую и ответственную девушку заметили и перевели в мастера
У каждого жителя Иркутска (и не только) в холодильнике обязательно имеется продукция «Янты», а майонез «Провансаль» славится далеко за пределами области. И все это благодаря ей — Тамаре Ивановне Баймашевой, которая возглавила комбинат в очень тяжелое для страны время перехода к рыночной экономике и разрушительной приватизации. И если бы не ее воля и талант руководителя, предприятие могла бы постичь та же печальная участь, что и чаеразвесочную, макаронную и кондитерскую фабрики, радиозавод, дрожзавод, завод «Эталон» и др.
Большое хозяйство
Около четырех с половиной тысяч человек трудятся сейчас под руководством Тамары Ивановны Баймашевой на предприятиях «Янты»: более двух тысяч — в Амурской области, 400 — на ангарской птицефабрике, 330 — на молочном заводе, 500 сотрудников работают в магазинах, более тысячи — на комбинате в Иркутске.
По заслугам и награда
В мае 2008 года по решению думы города Иркутска Тамаре Баймашевой за большой личный вклад в развитие пищевой и перерабатывающей промышленности присвоено звание «Почетный гражданин города Иркутска». В 2014 году наша героиня была удостоена звания «Почетный гражданин Иркутской области». Среди ее наград — ордена «Знак Почета» (1980 год), Трудового Красного Знамени (1986), «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1999), золотая медаль «За вклад в развитие агропромышленного комплекса России», знак отличия «За заслуги перед Иркутской областью», медаль «За трудовую доблесть» и др.
