None
Кукла Катя — настоящий клад для Музея истории города Иркутска. Современный ребенок и не посмотрит на эту кривенькую пластмассовую игрушку со сломанной рукой, повисшей на резинке. А для детей, направлявшихся в 1941 году в Иркутск, милее этой Кати ничего и быть не могло. Единственная игрушка на весь эшелон… Эта кукла — безмолвный очевидец эвакуации людей в Иркутск во время Великой Отечественной войны.
Великое переселение
Кукла Катя прибыла в Иркутск вместе со своей маленькой хозяйкой — Юлей Панчишко, дочкой инженера Краматорского завода тяжелого станкостроения. В 1941 году предприятие, а вместе с ним работники и их семьи отправились через всю страну в далекий Иркутск.
Юля была единственной девочкой, родители которой сообразили взять с собой хоть какую-то игрушку для ребенка. Поиграть с куклой Катей прибегал весь вагон…
— По дороге эшелон дважды попадал под бомбежку и тем не менее добрался благополучно, — рассказывает научный сотрудник филиала «Солдаты Отечества» Музея истории Иркутска Алена Перфильева. — Приехав, семья Панчишко поселилась в переулке МОПРа. Юля пошла в школу № 1, где вскоре был развернут госпиталь (сейчас это 72-я школа на углу Рабочей и Декабрьских Событий). Юлия всю жизнь бережно хранила памятную игрушку, а когда состарилась, передала в музей.
Семья Панчишко — одна из многих, кто перебрался вглубь страны в первые годы войны. Всего Сибирь приняла около миллиона эвакуированных, в частности Иркутск — примерно 26 тысяч человек.
— Эвакуация лета 1941-го даже превосходит великое переселение народов. Волна бывших кочевников, которая хлынула в Европу в IV веке, по масштабу перемещенных людей и ценностей и то была меньше, чем наша эвакуация, — подчеркивает заведующий филиалом «Солдаты Отечества» Музея истории Иркутска Сергей Трофименко. — В основном эвакуировали в Поволжье, на Урал, в Среднюю Азию и только потом в Сибирь. В одну сторону везли эвакуированных, а в другую, чтобы не гнать состав порожняком, пополнение для армии и военные грузы для фронта.
Важно понимать, что это были не стихийные беженцы, а высококвалифицированные специалисты, организованно переезжавшие в Сибирь вместе с крупными заводами. Для них действовала бронь до конца войны — в действующую армию их, как правило, не призывали. Эти умы нужны были здесь, в тылу — на предприятиях, готовивших военную продукцию для фронта.
Всё для фронта, всё для победы!
В годы войны в Приангарье эвакуировали 22 предприятия, 15 были развернуты в Иркутске. Многие из них сливались с местными, например к нашему Иркутскому авиационному заводу № 125 им. Сталина присоединили Московский авиационный завод № 39 им. Менжинского, после чего предприятие стало именоваться авиазаводом № 39 им. Сталина. Всю войну он проработал на наших мощностях, выпуская истребители, бомбардировщики, корпуса снарядов и мин.
— Некоторые предприятия располагались в неприспособленных строениях. Своего патронного завода у нас не было, так что под него отдали здание на Ленина, 3, сейчас здесь располагается авиационный техникум. Посчитали, что оно старое и крепкое, а значит, выдержит станки, — продолжает Алена Перфильева. — Мощности Краматорского завода, на котором трудился папа Юли Панчишко, разместили на нашем заводе тяжелого машиностроения им. Куйбышева. Он выпускал вот такие минометы, — показывает она подлинное орудие. — До войны и после нее такую продукцию уже не производили. Сохранился и снаряд для него, найденный на территории завода, где их испытывали и отстреливали.
Помимо авиазавода и ИЗТМ, которые были главными промышленными объектами военного времени в Иркутске, здесь существовали еще и небольшие предприятия, где производилось около 50 наименований военной продукции. Почти каждое из них выпускало если не боеприпасы, то хотя бы товары двойного назначения. Например, чаеразвесочная фабрика стала производить для Красной армии суп-концентрат из прессованного гороха. Как им удалось переоборудовать свои прессы под горох — до сих пор остается загадкой. Кроме того, на фабрике основали подсобное хозяйство, где выращивали овощи для фронта.
— В то время энергетика была не такой развитой, поэтому предприятиям приходилось заготавливать себе топливо, — отмечает научный сотрудник музея. — Добывали уголь или дрова, чтобы обезопасить производство от простоя. Остановки в работе все равно случались, в частности в 1942 году, о чем свидетельствуют критические статьи в газетах того времени.
Разместить и накормить
Предприятие присоединяли к предприятию, а семьи подселяли к семьям. Иркутяне спокойно относились к тому, что нужно потесниться и отдать половину квартиры эвакуированной семье. Правда, жилья в то время и так не хватало, а границы Иркутска были намного скромнее. На плане 1940 года Лисихинское кладбище находилось уже за городской чертой, никакой Синюшки не было в помине, за рощей Звездочка заканчивались жилые массивы, а в Ленинском районе немногочисленные дома стояли по разные стороны от железной дороги.
— Эвакуированных людей нужно было не только разместить, но и накормить. Не стоит забывать, что зима 1941—1942 гг. выдалась самой голодной. Основные посевные площади не успели убрать, — отмечает Сергей Трофименко. — Нужно было увеличивать сельхозпроизводство, привлекать дополнительные силы. А откуда их брать, если действующая армия выкачивает все людские ресурсы? Население и руководство выкручивались всеми возможными способами…
— Наши биологи стали срочно выводить сорта растений, которые могли бы здесь, в Сибири, плодоносить. Тот же подсолнечник, пшеницу, злаковые культуры. Правда, высадить смогли только к 1943 году, поэтому к концу войны стало легче, — объясняет Алена Перфильева. — В 1942-м стали садить картошку, причем в газетах даже выходили статьи, как сделать это экономно: только верхушку с росточками срезать и посадить, а остальное съесть.
В начале войны была введена карточная система, продукты выдавались строго в отмеренных количествах. Хлеб — самое живое отражение действовавших тогда норм. Они менялись, зависели от региона, периода войны. В Иркутске рабочий получал 450—600 граммов. Госслужащим полагалось чуть меньше, еще более скромной была норма для иждивенцев (к которым приравнивались пенсионеры и домохозяйки). Детям доставалась буквально краюшка.
— Есть такие распространенные легенды, что дети собирали конфеты и отправляли на фронт, но не надо забывать, что здесь тоже было достаточно голодно. С конфетами было, мягко говоря, напряженно, — рассказывает сотрудница музея и демонстрирует мешочек для подарков на фронт, на котором детской рукой выведено: «Желаем успеха в разгроме коварных фашистских войск». — Обычно в такие мешочки складывали какие-то постряпушки, сухарики, деревенские заготовки. Самое частое, что отправляли солдатам, — вязаные варежки и носки.
После окончания войны и люди, и заводы стали возвращаться в свои города. Некоторые станки оказалось неразумно демонтировать и везти обратно, так что местное производство даже усилилось, получило определенный толчок к развитию. Целиком ни одно из эвакуированных предприятий не осталось в Иркутске. А вот некоторые люди осели, в том числе Юля Панчишко, оставившая для нас потрепанное напоминание о днях эвакуации — свою куклу Катю.
Фото Валерия Панфилова
Семья Панчишко — одна из многих, кто перебрался вглубь страны в первые годы войны. Всего Сибирь приняла около миллиона эвакуированных, в частности Иркутск — примерно 26 тысяч человек.
— Эвакуация лета 1941-го даже превосходит великое переселение народов. Волна бывших кочевников, которая хлынула в Европу в IV веке, по масштабу перемещенных людей и ценностей и то была меньше, чем наша эвакуация, — подчеркивает заведующий филиалом «Солдаты Отечества» Музея истории Иркутска Сергей Трофименко. — В основном эвакуировали в Поволжье, на Урал, в Среднюю Азию и только потом в Сибирь. В одну сторону везли эвакуированных, а в другую, чтобы не гнать состав порожняком, пополнение для армии и военные грузы для фронта.
Важно понимать, что это были не стихийные беженцы, а высококвалифицированные специалисты, организованно переезжавшие в Сибирь вместе с крупными заводами. Для них действовала бронь до конца войны — в действующую армию их, как правило, не призывали. Эти умы нужны были здесь, в тылу — на предприятиях, готовивших военную продукцию для фронта.
Всё для фронта, всё для победы!
В годы войны в Приангарье эвакуировали 22 предприятия, 15 были развернуты в Иркутске. Многие из них сливались с местными, например к нашему Иркутскому авиационному заводу № 125 им. Сталина присоединили Московский авиационный завод № 39 им. Менжинского, после чего предприятие стало именоваться авиазаводом № 39 им. Сталина. Всю войну он проработал на наших мощностях, выпуская истребители, бомбардировщики, корпуса снарядов и мин.
— Некоторые предприятия располагались в неприспособленных строениях. Своего патронного завода у нас не было, так что под него отдали здание на Ленина, 3, сейчас здесь располагается авиационный техникум. Посчитали, что оно старое и крепкое, а значит, выдержит станки, — продолжает Алена Перфильева. — Мощности Краматорского завода, на котором трудился папа Юли Панчишко, разместили на нашем заводе тяжелого машиностроения им. Куйбышева. Он выпускал вот такие минометы, — показывает она подлинное орудие. — До войны и после нее такую продукцию уже не производили. Сохранился и снаряд для него, найденный на территории завода, где их испытывали и отстреливали.
Помимо авиазавода и ИЗТМ, которые были главными промышленными объектами военного времени в Иркутске, здесь существовали еще и небольшие предприятия, где производилось около 50 наименований военной продукции. Почти каждое из них выпускало если не боеприпасы, то хотя бы товары двойного назначения. Например, чаеразвесочная фабрика стала производить для Красной армии суп-концентрат из прессованного гороха. Как им удалось переоборудовать свои прессы под горох — до сих пор остается загадкой. Кроме того, на фабрике основали подсобное хозяйство, где выращивали овощи для фронта.
— В то время энергетика была не такой развитой, поэтому предприятиям приходилось заготавливать себе топливо, — отмечает научный сотрудник музея. — Добывали уголь или дрова, чтобы обезопасить производство от простоя. Остановки в работе все равно случались, в частности в 1942 году, о чем свидетельствуют критические статьи в газетах того времени.
Разместить и накормить
Предприятие присоединяли к предприятию, а семьи подселяли к семьям. Иркутяне спокойно относились к тому, что нужно потесниться и отдать половину квартиры эвакуированной семье. Правда, жилья в то время и так не хватало, а границы Иркутска были намного скромнее. На плане 1940 года Лисихинское кладбище находилось уже за городской чертой, никакой Синюшки не было в помине, за рощей Звездочка заканчивались жилые массивы, а в Ленинском районе немногочисленные дома стояли по разные стороны от железной дороги.
— Эвакуированных людей нужно было не только разместить, но и накормить. Не стоит забывать, что зима 1941—1942 гг. выдалась самой голодной. Основные посевные площади не успели убрать, — отмечает Сергей Трофименко. — Нужно было увеличивать сельхозпроизводство, привлекать дополнительные силы. А откуда их брать, если действующая армия выкачивает все людские ресурсы? Население и руководство выкручивались всеми возможными способами…
— Наши биологи стали срочно выводить сорта растений, которые могли бы здесь, в Сибири, плодоносить. Тот же подсолнечник, пшеницу, злаковые культуры. Правда, высадить смогли только к 1943 году, поэтому к концу войны стало легче, — объясняет Алена Перфильева. — В 1942-м стали садить картошку, причем в газетах даже выходили статьи, как сделать это экономно: только верхушку с росточками срезать и посадить, а остальное съесть.
В начале войны была введена карточная система, продукты выдавались строго в отмеренных количествах. Хлеб — самое живое отражение действовавших тогда норм. Они менялись, зависели от региона, периода войны. В Иркутске рабочий получал 450—600 граммов. Госслужащим полагалось чуть меньше, еще более скромной была норма для иждивенцев (к которым приравнивались пенсионеры и домохозяйки). Детям доставалась буквально краюшка.
— Есть такие распространенные легенды, что дети собирали конфеты и отправляли на фронт, но не надо забывать, что здесь тоже было достаточно голодно. С конфетами было, мягко говоря, напряженно, — рассказывает сотрудница музея и демонстрирует мешочек для подарков на фронт, на котором детской рукой выведено: «Желаем успеха в разгроме коварных фашистских войск». — Обычно в такие мешочки складывали какие-то постряпушки, сухарики, деревенские заготовки. Самое частое, что отправляли солдатам, — вязаные варежки и носки.
После окончания войны и люди, и заводы стали возвращаться в свои города. Некоторые станки оказалось неразумно демонтировать и везти обратно, так что местное производство даже усилилось, получило определенный толчок к развитию. Целиком ни одно из эвакуированных предприятий не осталось в Иркутске. А вот некоторые люди осели, в том числе Юля Панчишко, оставившая для нас потрепанное напоминание о днях эвакуации — свою куклу Катю.
Фото Валерия Панфилова
Поделиться в соцсетях:
