Она дневала и ночевала у их постелей. Она спасала их от смерти и выхаживала как собственных детей. И незаметно для себя красотой своей и заботой «сводила их с ума»… Медсестра Нонна Чекулаева оставила нежный след в памяти многих солдат, раненых во время Великой Отечественной войны и попавших в иркутский эвакогоспиталь № 3906. Один из пациентов в знак теплой дружбы написал для нее картину. Долгие годы она висела в доме медсестры, а недавно была передана в Музей истории города Иркутска вместе с проникновенным письмом художника.
«Многоуважаемая Нонночка! Решил дать ответ на твое письмо. Это моя первая переписка в моей прожитой жизни, — так начинается послание раненого Ивана Клевицкого. — Ночь, больные спят, слышу вздохи и изредка похрюкивания. Это мне не мешает дать ответ, касаясь подарка, мною изготовленного. Я лично его преподношу тебе, Нонночка, от чистого сердца, и ты его должна принять без капризов особенных. И пусть растет и крепнет наша дружба-любовь».
Эти строки написаны в стенах госпиталя 15 марта 1942 года и адресованы Нонне Чекулаевой. 33-летняя медсестра действительно слыла красавицей, в то время она была не замужем, одна воспитывала трех дочерей и уже 17 лет работала в медицине.
— В 16 лет мама получила среднее медицинское образование, стала фельдшером и сразу же пошла работать. Устроилась в лабораторию, разъезжала по районам области, а затем ее приняли в клинику нервных болезней к профессору Ходосу, — с гордостью рассказывает ее дочь Татьяна Бережнова.
Когда грянула война, в зданиях иркутских школ, высших учебных заведений, гостиниц развернули 28 эвакуационных госпиталей. На базе факультетских клиник открыли эвакогоспиталь № 3906, где и осталась Нонна Чекулаева: принимала больных в физиокабинете, помогала перевязывать раненных, выхаживала пациентов.
— В свободные минуты она бегала через мост — в другой госпиталь. Никакого транспорта тогда не было, вот и носилась на своих двоих. Причем у нее даже зимней обуви не было, только калоши, — рассказывает племянница медсестры Римма Граблевская. — И вот однажды им привезли валенки, серые такие, военные, толстые. Нонна Сергеевна схватила пару, даже не посмотрев на размер — сорок пятый. «Подожди, назавтра привезут твой размер», — говорили ей, но она их уже натянула и пошла.
В госпитале в Нонну Сергеевну были влюблены многие раненые — об этом свидетельствуют многочисленные фотокарточки солдат, подаренные ей благодарными пациентами на память и сохранившиеся в альбоме. Да и трудно было в нее не влюбиться: тонкие черты лица, мягко уложенные косы, открытая и располагающая улыбка… Как медсестра Нонна была ко всем участлива и тепла, но как женщина оставалась неприступна. И только Ивану Клевицкому, кажется, удалось растопить ее сердце.
«Милая Нонночка, передаю несчетно поцелуев. И желание у меня слишком много коснуться к твоим алым губкам. Целую крепко-крепко. До свидания! Ваня Клевицкий», — размашисто выведено на обороте письма.
Клевицкий написал для нее великолепную картину — искусную копию натюрморта Ивана Хруцкого «Цветы и плоды». И подписал: «Подарок любителю живописи». Где солдат раздобыл холст, масляные краски и инструменты, остается только догадываться.
Трудно сказать, насколько взаимны были его чувства. Но дочь медсестры Татьяна вспоминает, что Иван бывал у них в гостях. Он даже звал Нонну с собой, но она так и не решилась…
— Жизнь была тяжелой, а здесь хотя бы был свой угол, сестра и братья. Надо было держаться своих корней и семьи, чтобы выжить, — размышляет Римма Викторовна.
На память о госпитальном романе у Нонны остались эти письма и картина, которую она поместила на стене квартиры. После войны Нонна Чекулаева устроилась в Институт микробиологии, затем в лабораторию городской поликлиники № 2, расположенной на пересечении улиц Карла Маркса и Ленина. В 80 лет Нонна Сергеевна получила квартиру и вышла на пенсию — с 65-летним медицинским стажем за плечами.
— Она через всю жизнь пронесла теплое, неравнодушное отношение к людям, к своим пациентам. Забота о них была у нее в крови. Весь двор к ней ходил, и никому она не могла отказать в помощи. Потому к ней все и относились с благодарностью и любовью, — говорит Татьяна Бережнова.
Интересно еще кое-что: ведь это не единственная картина Клевицкого, оставшаяся в Иркутске. В филиале «Солдаты Отечества» Музея истории Иркутска в экспозиции, посвященной военным госпиталям, выставлен другой натюрморт солдата. Он написан и подарен лечащему врачу Клевицкого: «В память за чувствительное отношение к раненым А.П.Левкович», — гласит подпись на холсте. Говорят, эту картину иркутяне нашли на помойке и спасли от гибели.
— Для музея это не просто история отдельной семьи. Это невымышленная легенда, подтвержденная письмами и снимками, которая описывает отношения людей во время войны, — подчеркивает заведующая отделом фондов Музея истории Иркутска Любовь Рубаненко. — Старинные экспонаты, конечно, могут многое рассказать, но расцвечивают любую выставку именно такие человеческие истории.
«…И только ты одна могла сковать мои чувства, и было бы другое время, они бы нас сблизили, и это не является пустым номером. Я признаюсь, у нас, т. е. у меня и у тебя, есть что-то общее, — завершает письмо Клевицкий. — Пусть оно останется неразрешенным и явится тайной».
Фото Валентина Карпова
