Перед Новым годом в дверь отделения травматологии Иркутской городской Ивано-Матренинской детской клинической больницы постучал молодой человек. «Вы чей папа? Кто лечащий врач?» — строго спросила его постовая медсестра. Парень широко улыбнулся, и в этот момент медсестра его узнала: «Неужели… Саид?» «Я врачей пришел поздравить, — объяснил молодой человек. — Можно?»
Почти шесть лет назад в отделение травматологии поступил экстренный пациент. Врачи Алексей Дегтярев и Василий Остапенко приступили к операции, еще не представляя всей тяжести его травмы. Детские травматологи, выбирая между ампутацией конечности и малейшим шансом ее спасти, всегда хватаются за второй вариант. И даже понимая, что последствий не избежать, стараются минимизировать их, подбадривая ребенка и родителей и срочно изучая практику коллег по всему миру.
Тот июньский день 2018 года иркутянин Саид Махаматуллаев запомнил на всю жизнь. После работы дядя пообещал племяннику купить беспроводные наушники, и 14-летний Саид поехал с ним с самого утра — дядя развозил продукты по магазинам. На улице Ленина мужчина припарковал «Газель» у столба — там была удобная железка, за которую обычно зацепляли дверь машины, чтобы она не закрывалась. Саид вызвался помочь, выскочил из автомобиля, открыл дверь…
— В этот момент вокруг меня вдруг все замерло, как в кино. Как будто время поставили на паузу: люди, машины, птицы замерли в воздухе, и я закрыл глаза, — вспоминает Саид. — Когда открыл, скорость вернулась — и меня начало трясти. С трудом смог вытащить руку, которую зажало между дверью «Газели» и столбом, и увидел на ней большую рану. Люди вокруг что-то говорили, потом меня унесли в магазин — ждать скорую, но дядя решил сам везти меня в ближайшую больницу. Там мне поставили обезболивающее и позвонили в Ивано-Матренинскую.
Саид получил сильнейший удар током, когда его рука оказалась между дверью машины и столбом. Позже специалисты подтвердили, что навесная световая конструкция на столбе была неисправна.
У врачей отделения травматологии и ортопедии Ивано-Матренинской детской клинической больницы закончился рабочий день. Они уже собрались идти домой, сменили медицинскую форму на джинсы и футболки, как вдруг прямо в отделение привели подростка. Вокруг кисти его левой руки был обмотан целлофановый пакет, полный крови.
— Осмотреть такую травму в отделении или травмпункте невозможно: невооруженным глазом было видно, что повреждения сильные, и ревизию раны нужно проводить в стерильных условиях, — рассказывает врач травматолог-ортопед Василий Остапенко. — Мы опять переоделись и пошли в операционную прямо с этим пакетом. По дороге Саид сказал, что ему придавило руку.
— То, что это ожог четвертой степени, мы поняли только в операционной, и то не сразу, — поясняет врач травматолог-ортопед Алексей Дегтярев. — Это самая тяжелая и самая сложная степень поражения, повреждение всех слоев тканей вплоть до кости. То есть парень, лежавший у нас на столе, по логике был пациентом ожогового центра.
Врачи не волшебники, они не могут посмотреть на рану и сразу сказать, что произошло. Так получилось и с этой операцией — рану сначала промыли, прочистили, увидели, в каком измененном состоянии находится кожа, удалили мертвые ткани. Сразу делать пересадку в таких случаях нельзя. Нужно понять, какие ткани остались жизнеспособными.
— Первые несколько вмешательств мы проводили только для того, чтобы продолжать убирать поврежденные ткани и понять, можно ли сохранить парню кисть вообще и пальцы в частности или все-таки придется ампутировать, — продолжает Алексей Александрович. — Нас беспокоило то, что у него развился остеомиелит (воспалительное поражение костного мозга гнойного характера, переходящее на зону кости и надкостницы. — Прим. ред.). Мы отправляли Саида на консультации в ожоговый центр и в микрохирургическое отделение Иркутской областной клинической больницы к хирургу Денису Корнилову. И после всех заключений коллегиально поняли, что можно побороться и попытаться спасти руку. Кроме большой раны с обеих сторон ладони у парня в разной степени были повреждены почти все пальцы, не пострадал только большой. В нашем отделении мы вылечили кость, срастили ткани, восстановили функции второго и пятого пальцев полностью (они меньше всего пострадали), у третьего — объем движений и четвертый, безымянный, подготовили к восстановлению. На это ушло четыре года.
Саид перенес шесть операций в отделении травматологии, было еще несколько госпитализаций для консервативного лечения. В какой-то момент вера в себя у парня пошатнулась.
— Некоторые врачи мне говорили, что рана не заживет и что нужно ампутировать средний палец и не мучиться, — вспоминает Саид. — Был момент, когда я сдался: подошел к Алексею Александровичу, сказал, что готов и пусть они отрежут палец. А он ответил, что не согласен со мной, что мы будем бороться до конца и что в ближайшее время все заживет. Я был в шоке — этот человек не был для меня другом или родственником, но он переживал за меня больше, чем я сам.
После того как Саиду исполнилось 18 лет, он стал пациентом отделения микрохирургии областной клинической больницы и перенес еще 3 операции. Его лечащим врачом стал Денис Корнилов, именно он восстанавливал сухожилия на среднем пальце.
— Я очень благодарен Алексею Александровичу! — признается молодой человек. — Именно его слова научили меня не сдаваться. Сейчас мои пальцы сгибаются примерно на 40–50%. Главное, что они на месте и рука на месте. В этом году поступил в Байкальский государственный университет на юриспруденцию, работаю переводчиком с русского на узбекский, в том числе и во время судебных заседаний. Честно говоря, врачи произвели на меня такое сильное впечатление, что мечтал о профессии хирурга, но руки и пальцы — их главные инструменты, а после несчастного случая я не смогу оперировать. Решил стать юристом. Главное, что рука у меня есть и пальцы хоть наполовину, но работают.
Ольга Игошева
Фото автора и из архива героя публикации
Врач-травматолог Иркутской городской Ивано-Матренинской детской клинической больницы Алексей Дегтярев осматривает пациента спустя почти шесть лет после травмы. Именно он настаивал, что руку можно сохранить. В какой-то момент Саид уже отчаялся и попросил врачей ампутировать палец. «Но Алексей Александрович ответил, что мы будем бороться до конца, — вспоминает Саид, — и именно после этих его слов я научился не сдаваться»
До своего совершеннолетия Саид Махаматуллаев провел в стационаре отделения травматологии Ивано-Матренинской детской клинической больницы много времени: шесть госпитализаций только для оперативного лечения и еще несколько — для консервативного. Саида знали все сотрудники отделения. На фото: пациент с врачами Алексеем Дегтяревым и Василием Остапенко
На фото — один из этапов лечения. Травмы у Саида Махаматуллаева были серьезные: большая рана с обеих сторон ладони, повреждены четыре пальца. За четыре года в отделении травматологии вылечили кость, срастили ткани, восстановили функции двух пальцев полностью, у третьего — объем движений и четвертый подготовили к восстановлению
Улица Ленина Иркутска. Именно здесь в июне 2018 года произошел несчастный случай. 14-летний подросток получил сильнейший удар током, когда его рука оказалась между дверью машины и столбом
Истории пациентов к юбилею больницы
В сентябре 2025 года Ивано-Матренинской детской клинической больнице исполнится 130 лет. Вряд ли можно подсчитать точно, сколько пациентов за эти годы она приняла. «Матрешку», как называют больницу в городе, знают все мамы и бабушки Иркутска, и, наверное, в истории каждой семьи есть случаи, когда ребенка приходилось везти именно сюда.
К своему юбилею Ивано-Матренинская больница готовит сборник историй пациентов, которые лечились в стационаре в разные годы. Дети — пациенты «Матрешки» стали взрослыми людьми. Как их здоровье? Что с ними тогда случилось? Помнят ли имя врача? Кем они стали?
Свои истории с фотографиями можно присылать в сообщения официальных страниц больницы в социальных сетях.
