Ночь в преддверии Рождества, ребятишки уже спят… Родители неслышно вносят в дом живую ель, наполняющую комнату терпким морозным ароматом, водружают ее посреди гостиной. Из потрепанной коробки появляются на свет заветные сокровища: Вифлеемская звезда, стеклянные бусы, золоченые орешки, тряпичные ангелочки, картонные фигурки и другие елочные украшения. И наконец, последний штрих — почетное место под елкой занимают коробки с подарками… Ощутить атмосферу старинного Рождества и познакомиться с удивительными традициями прошлого можно в Музее городского быта и усадьбе В.П. Сукачева.
Символ родом из Европы
Рождество столетней давности имеет мало общего с современным Новым годом. Наши предки ничего не знали про фейерверки, искусственную елку и ночное застолье, а мы — про обязательные визиты, приглашение нищих за рождественский стол и домашние вертепы. Но Музей городского быта приоткрыл для нас дверь в прошлое: каждая комната старинной усадьбы сменила убранство и заговорила о светлом празднике.
Раньше приготовления к Рождеству начинались с того, что весь дом приводили в порядок: «Обметались или белились стены дома, с дресвой (крупным песком) шоркался пол…, снимались паласы в других комнатах, чистились кошмы и застилались сверху коврами. Менялись на праздничные драпри, занавески, скатерти. С пеплом протирались ножи, вилки, ложки». Так предпраздничную уборку описывает в своей книге «Записки иркутянки» Лидия Тамм.
— Впервые украшать дома на Рождество еловыми и сосновыми ветками начали еще во времена Петра I, но традиция не прижилась. И только при Александре Федоровне, супруге императора Николая II, пучки еловых веток стали непременным атрибутом на праздничных столах в Зимнем дворце. Императрица была немкой по происхождению и потому повелела ставить елку как символ Рождества по немецкому обычаю, — рассказывает директор Музея городского быта Иван Терновой.
Эту традицию позаимствовали богатые дворянские семьи, а следом и обычные горожане. Правда, позаимствовали слепо, и в газетах даже приходилось разъяснять, что за елка и для чего она нужна. Так, в «Северной пчеле» в середине XIX века выходит заметка: «Мы переняли у добрых немцев детский праздник в канун праздника Рождества Христова: Weihnachtsbaum. Деревцо, освещенное фонариками или свечками, увешанное конфектами, плодами, игрушками, книгами, составляет отраду детей, которым прежде уже говорено было, что за хорошее поведение и прилежание в праздник появится внезапное награждение…»
Елку вносили в дом накануне праздника, поздно вечером, когда дети уже спали. Устанавливали ее посреди гостиной, под люстрой, и начинали украшать. Первые елочные игрушки были связаны исключительно с евангельскими сюжетами: Вифлеемская звезда, ангелы, свечи.
— Со временем библейская тематика отошла на второй план, появились иные игрушки. Традиционно нижний ярус украшали конфетками, чтобы маленькие дети могли дотянуться и сорвать их. В XIX веке стали использовать заводские игрушки, например стеклянные шары, выпущенные на немецких заводах, — продолжает Иван Валерьянович. — Стоили они дорого. Дешевле обходились игрушки, сделанные из картона. Они тоже пришли к нам из Германии и получили общее название «дрезденский картонаж». Некоторые иркутяне мастерили игрушки своими руками: красили шишки, шили незамысловатых ангелочков из ткани, клеили фигурки из картона.
«Навизитировался…»
Непреложным рождественским ритуалом считались визиты: глава семьи должен был обойти всех знакомых, друзей, коллег и лично поздравить их с праздником.
— Накануне составлялся список. С утра нужно было объехать самых важных людей, от которых зависело благополучие его семьи. Во вторую очередь посещали знакомых и коллег. Напоследок оставались друзья, которые не осудили бы за поздний визит. Для утомительной церемонии на весь день заказывался экипаж, — отмечает Иван Терновой. — В каждом доме гость обязательно протягивал свою визитную карточку, так было положено по этикету. Если он не застал никого дома, то загибал уголочек визитки и оставлял ее, тем самым засвидетельствовав свое присутствие.
Пока глава семьи разъезжал по городу, его домашние принимали точно таких же визитеров. Накрывали на стол и радушно встречали гостей. Предполагались только холодные закуски, так как визит длился не более 10–15 минут.
«Составлялся список обязательного набора закусок: два окорока — телячий и свиной, отварной язык, фаршированные рыба, поросенок и курица, сыр двух сортов, колбасы не менее трех, ветчина, красная рыба, шпроты, копченая рыба, селедка, омуль… Каждая закуска должна быть немного нарезанной, пластика два-три, после нескольких визитов визитер не сможет пластика себе отрезать. Стол венчала батарея бутылок, обязательные кагор и мадера, не менее 4 графинов водки. Она переливалась всеми цветами радуги. Зеленая — на мяте или зубровке, голубая подкрашена голубикой, желтая — лимоном, красная — брусникой, или чисто белая», — описывает церемонию Лидия Тамм в своих мемуарах.
Входя в дом, гость не раздевался, только скидывал калоши и шапку. Он поздравлял членов семьи с праздником, проходил к столу, поднимал рюмку за их здоровье, закусывал и отправлялся дальше.
— Поскольку таких визитов в течение дня было очень много, к вечеру глава семьи уже был навеселе. Был даже такой анекдот, как один гость настолько «навизитировался», что в последнем доме хозяйке дал рубль, а прислуге поцеловал ручку, — улыбается руководитель музея.
Некоторые мужчины получали удовольствие от хождения по гостям, другим же это было в тягость. Так появилось нововведение: визиты стали заменять пожертвованиями для бедных. Список жертвователей затем публиковали в местных газетах.
Первая звезда
Важно понимать, что в былые времена отмечали именно Рождество, а не Новый год. Ночь с 31 декабря на 1 января проходила бесцветно, другое дело — рождественский вечер…
— Семья садилась за стол и ждала появления первой звезды на небе. Считалось, что именно в этот момент наступает Рождество, завершается пост, и можно приступать к трапезе, — объясняет Иван Терновой.
Праздничный стол сервировали особым образом: под скатерть подстилали сено или солому, символизировавшую колыбель Христа, обязательно подавали кутью и взвар, ставили на стол 12 кушаний — по количеству месяцев в году.
«Столы были сервированы с неизменными фаршированными поросенком и курицей. Подавались рыба, салаты, студень, блины, красный борщ, грибной или рыбный суп, свиной и телячий окорока, пирожки, рулет с маком или маковый торт, пряники, клюквенный кисель, компот из сухофруктов, яблоки, орехи», — вспоминает Лидия Тамм.
— По возможности за рождественский стол старались пригласить постороннего человека: одинокого знакомого, соседа, любого случайного гостя, в том числе нищего. Считалось, что в этот вечер в его лице мог предстать сам Бог. Ужин проходил тихо и спокойно, за столом велись добрые разговоры. До утра не сидели, ужинали и ложились спать, — добавляет Иван Валерьянович.
Рождество считалось праздником добродетели. В святочные вечера нужно было помолиться в храме, посетить с подарками так называемые богоугодные заведения — приюты и больницы, отнести передачу в тюремный острог. По всему Иркутску проводились благотворительные елки для нуждающихся детей и сирот: в общественном собрании, городской управе, доме генерал-губернатора, сиропитательном доме Е.М. Медведниковой, домах богатых купцов. В 80-е гг. XIX века иркутская пресса сообщала, что в помещении городской управы на елке детей одевали в новые костюмы и полушубки с шапками, дарили подарки, а затем развозили по домам. 30 декабря 1899 года в приюте для арестантских детей была устроена благотворительная елка, где детям читали сказки «Конек-Горбунок» и «О рыбаке и рыбке».
Распространенная сегодня форма благотворительности «Тайный Санта», по сути, существовала еще полтора века назад. И называлась она «Тайная милостыня». Семьи собирали подарки, угощения, аккуратно складывали все это в корзинки, накануне Рождества относили в дома бедных соседей и оставляли на крыльце.
После Рождества наступали святки, а вместе с ними — пора гаданий, колядок, вертепных представлений и зимних забав.
— Гадали по-разному: на свече, кофейной гуще, по картам, по теням от сожженной бумаги. Все эти ритуалы дошли до наших дней в неизменном виде, — показывает экспозицию в девичьей комнате заведующий музеем.
Вечерами по домам ходили колядующие и артисты вертепа — переносного кукольного театра. Это большой ящик, обтянутый материей или разноцветной бумагой.
«В Иркутске, где я родился и жил до 1811 года, не было тогда театра. Театр заменяли для нас вертепы, — вспоминал современник тех событий, писатель и журналист Николай Полевой. — Содержание вертепной комедии было всегда одинаково: представляли мистерию Рождества; в верхнем этаже устраивали для того вертеп и ясли, в нижнем трон Ирода. Куклы одеты бывали царями, барынями, и вертепы важивали и нашивали семинаристы и приказные по улицам в святочные вечера, ибо только о святках позволялось такое увеселение. С наступлением вечера мы, бывало, сидим у окошка и кричим от восторга, чуть только в ставень застучат, и на вопрос наш: «Кто там?» — нам отвечают: «Пустите с вертепом!» Начинаются переговоры: «Сколько у вас кукол? Что возьмете?» Мы трепещем, что переговоры кончатся несогласием, покажется дорого… Но нет! Все слажено… И вот несут вертеп, ставят полукругом стулья; на скамейках утверждают самый вертеп; раскрывают двери его — мишура, фольга, краски блестят, пестреют; является первая кукла — Пономарь, он зажигает маленькие восковые свечки, выбегает Трапезник, с кузовом, и просит на свечку. Один из нас, с трепетом, подходит и кладет в кузов копейку. Пономарь требует дележа; сыплются шутки, и мы предвкушаем прелесть ожидающего нас наслаждения».
Рождество возвращается
В 1929 году власти запретили празднование Рождества, посчитав его вредным для советских детей. Традиция возродилась лишь через шесть лет — 28 декабря 1935 года в газете «Правда» было опубликовано письмо Первого секретаря Киевского обкома Павла Постышева с призывом: «Давайте организуем веселую встречу Нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах!»
Праздник вернулся. Правда, Вифлеемская звезда на макушке елки «покраснела», исчезли с ветвей ангелы и свечи, на смену им пришли советские персонажи: парашютисты, хоккеисты, пионеры. Началось бурное производство новогодних украшений.
По елочным игрушкам можно изучать историю государства. В период Великой Отечественной войны широко ходили игрушки в виде солдатиков, танков, пулеметов, собак-санитаров. К юбилею Пушкина в 1949 году выпустили целый отряд его сказочных персонажей. В 50-е годы на пике популярности оказались игрушки на прищепках, которые как будто восседали на ветвях.
В период правления Никиты Хрущева на елке «выросли» стеклянные початки кукурузы, а после полета Юрия Гагарина каждый советский гражданин считал своим долгом украсить новогоднее дерево космонавтом, ракетой или спутником. Тематику елочных игрушек определяли не только такие громкие события, как полет в космос, но и советские фильмы. В 1936 году на экраны выходит советская кинолента «Цирк» — и на елках тут же появляются клоуны, дрессированные пудели, акробаты и негритята.
В этом году российскому цирку исполнилось 100 лет, и ради такого события иркутянка Олеся Бобровских впервые решилась выставить свою уникальную коллекцию елочных игрушек. Из всего собрания, насчитывающего свыше тысячи изделий, она отобрала те, что отражают цирковую культуру, — получилось 368 экспонатов. Все они сейчас выставлены в усадьбе им. В. П. Сукачева.
— Для меня детство — это цирк и Новый год. Помню, как было в детстве: вечером скучно, мы с мамой побежим в цирк, билеты с рук купим — и на представление. Это был праздник! И теперь игрушки передают эту атмосферу, возвращают меня в детство, — признается Олеся Бобровских. — Я коллекционирую только ватные игрушки и картонаж. Ватные — самые душевные. Они неяркие, но если всю елку нарядить только ими, это будет сказочно.
Олесю всегда тянуло к старинной мебели и посуде, к вещам с историей. И потому, покидая в свое время родительский дом, она забрала самые любимые елочные игрушки с собой. Тогда она еще не знала, во что это выльется. Игрушки ложились в коллекцию одна за другой, и лет 10–12 назад Олеся поняла, что хобби превратилось в настоящее собирательство.
— Я стала сама покупать интересные экземпляры, мои друзья и близкие начали дарить мне елочные игрушки по праздникам. Этого картонного слона-шпрехшталмейстера (открывающего цирковое представление) мне преподнесли дети. Знаток сразу заметит, что игрушка перекрашена и особой ценности не представляет. Но им в антикварной лавке назвали бешеную цену. Они расстроились, ушли, пожаловались моему знакомому антиквару, а тот все понял, молча сходил и принес им этого слона даром, — растроганно рассказывает женщина.
В коллекции Олеси Бобровских есть несколько игрушек местного производства. Это подставные Деды Морозы и Снегурочки — их не вешали на ветви, а ставили под елку.
— Говорят, в Иркутске было как минимум три фабрики игрушек в 60–80-е годы. Только у нас выпускали ватные игрушки, обитые тканью, это наш иркутский почерк, — указывает автор выставки на Деда Мороза и Снегурочку в ярких кафтанчиках.
Свои игрушки Олеся принципиально не реставрирует — так они впитывают время. Самые любимые экспонаты удостаиваются того, чтобы украшать домашнюю елку коллекционера. Причем развешиваются они в строгом порядке:
— Наверху обязательно звезда. Потом часы на толстой ветке, рядом — колокольчик и конус. Все это из маминого дома, из моего детства. Еще у меня в коллекции есть немецкие птички на прищепках, их я всегда креплю по краям елки. Сосульки положено развешивать по нижнему ярусу, как будто с веток стекает снег. И, конечно, много бус. Елка получается, как в Кремле!
Фото Валентина Карпова
СПРАВКА
Посетить выставку «Рождество в старинном доме» можно до середины января в Музее городского быта (ул. Декабрьских Событий, 77).
Выставка раритетных елочных игрушек «Под куполом цирка» будет работать до 12 января в усадьбе В. П. Сукачева (ул. Декабрьских Событий, 112).
