Их с детства манило небо. И они смогли осуществить свои мечты. Два основателя крупнейших мировых школ вертолетостроения, конструкторских бюро и производственных комплексов, а еще доктора технических наук, генеральные конструкторы, Герои Социалистического Труда, лауреаты Государственной премии СССР — Камов и Миль родились в Иркутске и жили на соседних улицах. Мистика? Возможно. Ведь слово «Иркут», давшее название нашему городу, переводится с бурятского как водоворот, коварная круговерть. И навевает мысли вращающихся лопастях вертолета.
Небесная мельница
Их родные дома до сих пор стоят так же, как и сто лет назад. Теперь на каждом из них — памятная табличка. Семья Николая Камова владела двухэтажным домом на Ланинской (сегодня это дом № 20 на улице Декабрьских Событий). Отец Николая был директором иркутского коммерческого училища, семья Камовых считалась зажиточной. Илья Михайлович был просвещенным, думающим человеком. Однажды его выслали из Иркутска за революционные взгляды, но позже он смог вернуться в родной город. То, что Илья Камов “пострадал за революцию”, впоследствии помогло его семье.
Михаил Миль жил всего в километре от Николая — на Саломатовской (теперь это дом № 5 на улице Карла Либкнехта). Его семья была не такой обеспеченной, они снимали здесь небольшую квартиру. Сам дом принадлежал семье Давида Штанбока. Интересный факт: Камовы приходились родственниками Штанбокам и даже одно время владели этим зданием.
Разница в возрасте между Николаем и Михаилом — семь лет. Жили они в одном районе и почти в одно и то же время увлеклись авиацией. Именно в Иркутске в 1920 году Николай Ильич впервые увидел самолет. Это был трофейный английский разведчик “Сопвич”, один из захваченных в Мурманске у британских интервентов и переведенный в расположение 5-й Армии в Иркутск.
«Самолет пролетел низко над домами, — вспоминал Николай Камов. — Я отчетливо видел сидевшего в кабине летчика и не мог отвести восхищенного взгляда. Сердце забилось, и меня внезапно охватило сильное волнение. Оказалось, что стоянка самолетов была на льду Ангары при впадении реки Ушаковки, недалеко от нашего дома. Вскоре я уже был там и с дрожью в голосе расспрашивал летчика об устройстве самолета и мотора».
Михаил Миль также рассказывал, что впервые увидел самолет в Иркутске. Здесь он посещал авиамодельный кружок. И даже в двенадцатилетнем возрасте возил одну из своих моделей в Томский технологический институт, где она заняла на конкурсе первое место. В Томском институте тогда учился Николай Камов. Он стал самым юным студентом вуза, поступив в него в 16 лет.
Михаил Миль позже также поступил туда. Но окончить институт ему не довелось: его отчислили по доносу сокурсника, который рассказал о стульях с мягкими сиденьями в его квартире. Тогда наличие дома мягкой мебели считалось буржуазным пережитком. Его отец Леонтий Самойлович был служащим на железной дороге, мама — зубной врач (и настоящая красавица!). Они могли себе позволить хорошую обстановку в квартире. Кстати, Мария Ефимовна прекрасно пела, все ее дети играли на фортепьяно.
Интересна история возникновения фамилии Миль. Деда Миши — Самуила в детстве украли цыгане, по одной из версий, чтобы потом отдать в солдаты вместо другого мальчика. И когда воры спросили его фамилию, испуганный ребенок мог лишь промямлить: “Миль, миль…” — пытаясь пояснить, что он “с мельницы”. Удивительно, но его внук потом всю свою жизнь посвятит “небесной мельнице”— вертолетам.
Наверное, так впервые мистические крылья и лопасти коснулись семьи гениального конструктора вертолетов. Кстати, дедушку потом все-таки забрали в армию. И он считался кантонистом — то есть солдатом, отслужившим положенные 25 лет и тем самым получившим право жить, где ему понравится. Самуил выбрал Иркутск, где к евреям-кантонистам всегда хорошо относились: местные считали их своими.
«На десятом году в Иркутске я пережил время великой смуты в России, — писал в своей автобиографии Михаил Миль. — Тогда, начитавшись разных книг, я стал ощущать в себе много талантов. Потом благодаря книгам же в них и разуверился. И решил: я буду строить самолеты».
Первым делом — вертолеты
В конце 20-х годов Михаил учился в Новочеркасском институте (он смог заново поступить в вуз после работы на заводе как пролетарий), тогда как Николай в Москве уже работал над своими первыми изобретениями. В авиации специалистов тогда не хватало — чинить технику приглашали немцев. Иностранцы работали исключительно за золото, посторонних в мастерскую не пускали, на окнах — плотные шторы, в руках — личные инструменты. Немецкие инженеры с русскими подмастерьями обращались грубо. Увидев это, Камов однажды вспылил — и был уволен. Он перешел в общество “Добролет”, где впервые стал серьезно изучать техническую новинку — автожир или геликоптер (самые первые винтокрылые машины). Само слово “вертолет” придумает и внедрит именно Николай Камов, но уже в 40-е годы.
«В 1929 году я получил письмо от студента Новочеркасского института, которое до сих пор храню, — вспоминал Николай Камов о Михаиле Миле. — Он узнал о создании нами автожира и писал, что сам занимается теорией автожиров и хотел бы у нас работать».
Получается, что два иркутянина в разных городах независимо друг от друга стали изучать то, что потом назовут вертолетом. Но как такое возможно?
— Иркутск всегда был авиационным городом. А в 20-е годы прошлого века советские мальчишки буквально бредили авиацией, мечтали о небе, — объясняет Александр Ануфриев, научный сотрудник Музея истории Иркутска. — Известно, что Николай Камов при рождении получил травму руки и не мог стать пилотом по медицинским показаниям, хоть и мечтал об этом. В Томске он сидел за одной партой с прославленным летчиком Харитоном Славороссовым и наверняка по-хорошему завидовал ему. И Камов, и Миль бредили небом, но сами летать не могли, поэтому и стали изобретателями.
Лично Камов и Миль познакомились уже в Москве.
В воспоминаниях о первых полетах автожиров вслед за фамилией Камов обязательно идет Миль. Два иркутянина до конца Великой Отечественной войны шли рука об руку, дружили семьями, помогали друг другу. Во время эвакуации из Подмосковья в уральский поселок Билимбай Миль в последний момент спас научные разработки Камова, которые подлежали уничтожению, чтобы они не попали в руки немцев. Михаил Миль буквально выхватил папки с документами из огня и сохранил на свой страх и риск.
“Иркутянин” в небе
Но после войны между друзьями встал принципиальный вопрос: какую систему строения винтов взять на вооружение? За продольную схему настойчиво выступал Николай Камов (два винта крутятся в разные стороны параллельно друг другу). За одновинтовую схему — Михаил Миль.
«При полетах в горных районах может происходить срыв из-за восходящих потоков воздуха, — писал в то время Михаил Леонтьевич. — И роторы, имеющие различное направление вращения, заваливаются в разные стороны. А в нашей стране много гор».
Советское правительство первым наладило серийный выпуск вертолетов с одним винтом, которые разрабатывал Михаил Миль: это показалось проще и надежнее. После долгих обращений лично к Сталину Миль встал во главе своего конструкторского бюро и уже конкурировал с КБ Николая Камова. Правда, в авиации соперничество только приветствовалось, ведь шло на пользу общему делу. И Миль первым получил Ленинскую премию, а его серия вертолетов — от Ми-1 до Ми-24 — стали классикой мирового вертолетостроения.
Николай Камов упорно развивал свою соосную теорию. Кстати, один из первых вертолетов Ка-8 с двумя винтами, созданных после войны, он назвал “Иркутянин”. Николай Ильич тесно сотрудничал с морской авиацией: над морем и вдали от гор два продольных винта оказываются надежней, чем один. Его последний вертолет Ка-22 поставил множество мировых рекордов: в этой модели конструктор соединил для подъемной силы вертолетные винты и самолетное крыло.
Но почему этот прорыв сделали именно иркутяне? У Николая Камова было много талантливых помощников — тот же киевлянин Николай Скржинский, с которым они вместе создали первый вертолет. Но ни у одного из опытных конструкторов КБ Камова не получилось создать нечто совершенно новое, как это сделал Михаил Миль.
Удивительно, но вертолеты похожи на своих создателей — и внешне, и по характеру. “Черная акула” от бюро Николая Камова — стремительная и резкая. Очень мужская модель. В то же время знаменитый Ми-8 от Михаила Миля — округлый, «женственный». Интересно, что и сам Михаил Леонтьевич называл свои творения исключительно в женском роде — машина.
Миль профессионально рисовал, особенно хорошо у него выходили акварели. Каждый чертеж своей машины он тщательно раскрашивал, как на уроках рисования, куда ходил еще в Иркутске. Став знаменитым конструктором, он также не забывал про родной город. Интересно, как его жена Пана вспоминает свой первый визит в Иркутск еще в 1930 году. Уже на вокзале у Миля украли наручные часы. Михаил решил удивить свою молодую жену — повез ее на Байкал, в Слюдянку. Они вместе сходили в поход на Хамар-Дабан. Там будущий конструктор вел себя как заправский сибиряк: супругу он удивил тем, что запросто забрался на кедр и сорвал шишки, а потом накалил их на костре.
«Давняя мечта человечества, выраженная в сказках о ковре-самолете, наиболее полно воплощается в вертолете, — писал позже Миль. — С вершины горы, с палубы корабля, из леса, с улицы, с крыши дома или крутого утеса — словом, с любого места, где только может жить человек, способен подняться (и приземлиться) вертолет».
Именно наш город со своей особенной энергией дал мощный старт двум соседским мальчишкам, которые влюбились в авиацию и посвятили ей всю свою жизнь.
Фото автора и из архива
Интересные факты
Первый вертолет КБ Миля в 1947 году испытывал летчик Матвей Байкалов. Он провел 14 демонстрационных полетов на Ми-1, но погиб во время испытаний: обломился вал рулевого винта. КБ чуть не закрыли, Миль долго отходил от шока, но нашел выход — эту деталь впредь стали делать из точеных стволов артиллерийских орудий.
Ми-8 стал самым массовым двухдвигательным вертолетом в мире.
Ка-50 (“Черная акула”) сегодня самый быстрый и мощный армейский вертолет во всем мире.
